Говорят, якобы его семья уже увозит его в частную психиатрическую клинику, но не нужно быть гением, чтобы понять, что его брат уже идет по моему следу, как бешеный пес. Потому что он прекрасно знает, что это сделал Карлтон. И что он сделал это ради меня. И что, скорее всего, он сделает это снова. Не один раз. Не с одним человеком.
– Ты в порядке? – Мел подходит ко мне, протягивая крепкий напиток. Голос у нее тихий, осторожный.
– Удивительно, но да, – бормочу, с благодарностью принимая стакан. Может, это поможет вырубиться хоть на пару часов. Я ведь совсем не спала с тех пор, как нашла это. И даже до этого была на грани. А ведь Карлтон довел меня до оргазма теми же руками, которыми отрезал палец тому парню. Та коробка уже лежала у меня на кровати, пока я с жадностью терлась киской о его рот в машине.
– Хорошо, – говорит Мел, – потому что, боюсь, это только начало. Если он пошел по этому пути, то он не остановится, Энни.
Я оглядываюсь на девчонок, собравшихся в гостиной. Они все еще в себя не пришли, шепчутся, обнимают друг друга, пытаются успокоиться. И каждый взгляд, брошенный в мою сторону, говорит не только о недоверии.
Они боятся.
Я делаю еще один глоток, позволяя алкоголю обжечь горло и спуститься в живот.
– Он в итоге отпугнет от меня вообще всех.
– Он хотел, чтобы все в этом доме знали, что он отрезал тому парню палец ради тебя, – говорит Жюстин, возвращая мне телефон. Я молча беру его и засовываю в задний карман джинсов.
– Он сделал из этого ебаное заявление – после того, как объявил себя твоим парнем.
– Ну, это тебе, конечно, поднимает статус, – вставляет Мирей, подходя ближе. – Ставит тебя на своего рода пьедестал. Признаюсь, я впечатлена. Джангл-Снейк, и одержим тобой? – Она фыркает. – Я, честно, не думала, что он тебя воспринимает всерьез. Но не вини меня, никто тут так не думал.Я имею в виду, что раньше он засовывал свой член в глотки половине этих шлюх.
Мирей Дюпон, как всегда, не упускает шанса кинуть дерьмо прямо в лицо.
И напомнить, что Карлтон, скорее всего, перетрахал полобщаги, даже если никто об этом не говорит. Потому что все подписывали соглашение о неразглашении. Как и я. И все платили свою цену. Но объявила все это миру не я. Это сделал он.
– Почему он это делает? – спрашиваю я в пустоту. – Он же, блядь, помолвлен с другой. Зачем ему, чтобы все узнали про нас?
Я поворачиваюсь к Жюстин,думаю, может, у нее будет ответ получше, ведь она сама выходит замуж за Короля. Но отвечает Мирей. И звучит она чертовски уверенно.
– Он хочет, чтобы весь мир знал, что ты принадлежишь ему. И он отрежет пальцы любому, кто захочет тебя трахнуть, отправляя им таким образом сообщение.
– Он по уши в тебе, Энни, и я не думаю, что ты можешь что-то с этим поделать.
Она смотрит так, словно ждет, когда я, наконец, осознаю всю чудовищность происходящего.
– А если кто-то вдруг не поймет намек, – добавляет Мел, – в следующий раз он остановится не на пальцах.
– Так что, поздравляю, ты в дерьме, – с плохо скрытым воодушевлением подхватывает Мирей. – Мужики, которым ты нравишься, в дерьме. Все в дерьме.
Я даже не знаю, как к этому относиться. Шок начал ослабевать, но алкоголь помогает легче принять неприемлемое, и, вероятно, именно поэтому я не испытываю такого ужаса, как следовало бы.
– Это должно прекратиться, – бормочу я. – Я не могу позволить ему бегать и отрезать людям части тела.
– А почему бы и нет? – парирует Мирей. – Не похоже, что он когда-нибудь столкнется с последствиями.
Я хмурюсь:
– Если бы я не знала тебя лучше, я бы сказал, что ты находишь это забавным.
Ее улыбка гаснет. Она поднимает палец у моего лица:
– Знаешь, что я нахожу забавным? То, что ты, блядь, до сих пор не понимаешь, насколько тебе повезло. Ты же всем сердцем хотела этого мужчину. И не вздумай врать, что это было просто влечение. Мы все тут знаем, что это херня. У тебя была ебейшая влюбленность в него, а теперь он отвечает тебе тем же. Если бы ты не была такой закрытой ханжой, ты бы уже плясала от счастья.
Я открываю рот, чтобы возразить, но она поднимает ладонь, останавливая меня.
– Можешь сколько угодно орать и возмущаться, но это не отменит факта, что ты по нему сходишь с ума. И, судя по всему, ты сделала его таким же одержимым психом.
Одержимый псих. Ненавижу, как сильно мне нравится, как это звучит.
– Слушай, прости, что назвала тебя ханжой, – говорит Мирей уже спокойнее. – Я не хотела быть жестокой. Просто...
– Нет, ты права, – перебиваю я. – Я и правда по нему схожу с ума. И мне было чертовски приятно, когда он притворился моим парнем перед всеми вами.
– Я не думаю, что он притворялся…
– Мне было хорошо, когда он защитил меня от тех ублюдков в пабе, – продолжаю я, не давая ей вставить слово. – Было хорошо, когда его невеста смотрела на меня с откровенной завистью. Но все это все равно пиздец, как неправильно. Было бы нормально, если бы он врезал Райнеру за то, что тот вел себя как мудак? Да, абсолютно. Но то, что он отрезал ему палец? Нет. То, что он проследил за мной в библиотеку и угрожал парню просто за то, что тот стоял рядом? Да ни в коем случае, блядь. И, судя по всему, останавливаться он не собирается.
Я не могу говорить о том хаосе. О том, как он перерезал человеку горло. Обо всем, что я тогда увидела. Но в голове все это всплывает с пугающей ясностью.
– Это должно прекратиться, – говорю я в итоге. – Карлтон не может продолжать делать такое с людьми.
– Это единственный способ тебя защитить, – спокойно вмешивается Ева, подходя ближе.
– Единственный? – почти шепчу, почти визжа. – Отрезать людям части тела? Серьезно, Евита? Ты же из нас самая здравомыслящая! Неужели ты не видишь, насколько это пиздец?
Я опрокидываю остатки напитка, но когда снова встречаюсь с Евой взглядом,она даже не моргнула.
– Да, отрезать людям части тела.
В группе наступает абсолютная тишина. Я бы поклялась, Мирей даже перестала дышать, с замиранием наблюдая за тем, как кто-то оказался такой же ледяной, как она сама.
– Мужики, что охотятся на тебя, Энни, – это не просто школьные задиры, – продолжает Ева. – Это Короли и их приближенные. Люди, способные на самые отвратительные преступления. Те, кто извращен до предела, кто вершит ад за кулисами. Это головы гидры. Те, кто тянет за ниточки в сетях сутенерства и наркокартелей. Те, кто организовывает похищения девочек у их семей… и продает их, как товар.
– Хватит, – голос срывается. Я ненавижу, когда она уходит в такие подробности.
Но Ева даже не отводит взгляда:
– Против таких монстров нужны жесткие меры. Именно такие, какие Карлтон применил к Райнеру.
– А, ну да, тогда, конечно, все в порядке, – фыркаю я.
Ее пронзительные синие глаза врезаются в мои.
– У тебя нет другого выбора, придется принять это.
– И тебя это нисколько не беспокоит? – Боже, Жюстин само милосердие, а у Мел душа святой, но в Еве всегда было что-то принципиально правильное. Именно поэтому ее холодный расчет сейчас так трудно проглотить.