Что, в общем-то, и описывает Карлтона – во всех смыслах.
– Добро пожаловать в свой новый дом.
Я делаю глубокий вдох, прежде чем обернуться. Руки крепче сжимают шелковое покрывало, не давая ему соскользнуть с тела.
Он выглядит чертовски сногсшибательно в простой белой футболке, подчеркивающей каждую линию его тела, делая его еще более невыносимо желанным. Даже в джинсах и армейских ботинках он смахивает на затерянного во времени принца. Похоже, он всегда будет сшибать меня с ног одним своим видом, но я не могу позволить этому снова затуманить мне голову.
– Тебе бы и правда пора перестать пичкать меня чем попало, – говорю я, приподнимая подбородок.
– Я подсыпал тебе в напиток то же вещество, которое заставил тебя проглотить после ритуала в машине, – отвечает он, двинувшись ко мне. Медленно, методично. – Это слегка сдвигает химический баланс в организме. Засыпаешь быстро, но без побочек. В принципе, работает как твои противозачаточные, немного меняет уровень гормонов и гарантирует, что ты не залетишь.
Я напрягаюсь, холод пробегает по позвоночнику. Он приподнимает бровь:
– Ты ведь принимала свои противозачаточные, правда?
– Я... – я заправляю волосы за ухо, другой рукой придерживая покрывало. – Я не уверена. Но с собой у меня их точно нет.
– Хм-м. Я могу организовать доставку. Но ты все равно должна принимать их регулярно.
Я с трудом сглатываю.
– Мы можем быть осторожны. Ну, ты понимаешь... например, ты не будешь кончать в меня. Или мы вообще не будем заниматься сексом.
– О, я собираюсь кончить в тебя, Энни.
Теперь он слишком близко, и я прижимаюсь к каменным перилам, дыхание становится прерывистым. Карлтону Уайлду достаточно просто существовать, чтобы сбивать меня с толку. Даже не важно, что он, по сути, просто, блядь, меня похитил.
– Если бы все зависело от меня, я бы кончил в тебя и сделал тебя беременной, – говорит он, сжимая мой подбородок двумя пальцами, и у меня перехватывает дыхание. – Хотя знаешь, чем дольше думаю… тем больше мне нравится идея. Что может надежнее привязать тебя ко мне навсегда?
– Ты не можешь так поступить со мной, – шепчу я.
– А кто меня остановит? – Его взгляд опускается на мои губы, а голос, низкий и тягучий, словно ласкает каждую клетку моего тела.
Господи… от одного этого голоса я почти готова кончить.
– Я... – Я хочу сказать, что не хочу ребенка, но слова застревают в горле. Не могу выдавить из себя ни звука, не тогда, когда Карлтон проводит пальцами по моему лицу, глядя так, будто в этом мире нет ничего, кроме меня.
– Нам нужно вернуться, – выдыхаю я наконец. – Меня уже наверняка ищут. И все это... это может закончиться для тебя очень плохо. Тебя могут убить.
Уголки его рта приподнимаются в грустной улыбке.
– Тебе бы этого хотелось? Чтобы меня убили, чтобы ты смогла обрести свободу?
Я вздрагиваю, будто он ударил меня. Эти слова больно режут по живому.
– Никогда, – шепчу я.
Я скорее умру, чем смогу смотреть, как его убивают. И все же я должна сохранять хладнокровие. Пусть Карлтон и играет в опасную игру, но кто-то должен оставаться голосом разума.
– Подумай сам. Даже если полиция и все детективы мира не смогут нас найти, Старейшины все равно доберутся до нас. И мы оба знаем, что они не простят тебя за это предательство.
– Никто никогда не найдет тебя, Лолита. Никто не придет, чтобы спасти тебя
Он говорит это с такой пугающей уверенностью, что по спине пробегает дрожь. Но стоит ему обхватить мое лицо ладонями и наклониться, чтобы поцеловать… все вокруг исчезает. Мир сужается до одного Карлтона. Он обнимает меня своими сильными руками, и я полностью отдаюсь этому поцелую. Обвиваю его шею руками, и шелковое покрывало тихо соскальзывает к моим ногам.
Я стою голая под дождем, мелкая морось обжигает кожу, вперемешку с его поцелуями. Он отходит всего на секунду, чтобы окинуть взглядом мое обнаженное тело, а потом снова врывается в поцелуй, такой дикий и хищный. От него перехватывает дыхание, и я хватаю ртом воздух, когда он прижимает меня к перилам и наклоняется, чтобы поцеловать мои сиськи и живот и, наконец, просунуть свое лицо между моих ног.
– О, Боже… – вырывается у меня, пальцы цепляются за резные узоры перил, соскальзывая по пористой поверхности. Он целеустремленно проводит языком по моей щели, а темные глаза прожигают меня снизу вверх.
– Это о, Карлтон, – поправляет он с нажимом.
Я вскидываю брови:
– Серьезно? Ты теперь ревнуешь к Богу?
– И ты обожаешь, как я по тебе схожу с ума, – в его темном взгляде вспыхивает похоть, и я мгновенно превращаюсь в расплавленную карамель у него в руках, когда его рот касается моей киски.
Я запрокидываю голову, дождь барабанит по моему разгоряченному лицу. Карлтон тянется вверх, сжимает обе мои груди одной рукой, а второй крепко держит за ягодицы, полностью подчиняя себе мое тело, напоминая мне, что я его пленница, даже когда он сводит меня с ума. Он раздвигает мне ноги этим жестким подбородком и резко засовывает свой язык в мою киску.
Я тяжело дышу, вцепившись в холодный камень, пока он заставляет меня подчиниться одним только языком. Останавливается лишь на миг, чтобы грубо пройтись по клитору, а потом снова входит в меня, доводя до дрожи.
– Оседлай мой язык, – приказывает он хриплым от желания голосом, и я теряю самообладание.
Я срываю с него белую футболку, которая быстро намокает от дождя, из-за чего она прилипает к его мышцам, делая видимыми его татуировки.
– Сними это, – выдыхаю я. – Я хочу видеть тебя голым. Совсем голым.
Его пальцы крепче сжимают мою задницу, заставляя меня взвизгнуть и напоминая, кто здесь главный.
– Поверь, в голом виде я зрелище не для слабонервных.
Я взрываюсь смехом, почти до истерики:
– У тебя самое красивое тело на свете, Карлтон Уайлд.
– Тело, исписанное историями моих убийств.
Я обхватываю его мощную челюсть ладонью, заглядываю ему в глаза сверху вниз:
– Если сейчас речь о моем удовольствии, то делай, как я сказала.
Он смотрит на меня несколько секунд, как будто хочет убедиться, что это то, чего я хочу, затем медленно отпускает мои сиськи и задницу. Он встает во весь рост, хватается за подол футболки и стягивает ее через голову. Бросает на мокрый пол рядом с покрывалом, которым я раньше прикрывалась.
Медленно провожу взглядом по его груди, рукам, прессу и рельефной V-линией, уходящей за пояс брюк. Татуировки обвивают его руки и плечи, какие-то извиваются, как змеи, другие сплетаются в колючие лозы, а на верхней части грудных мышц расправлены темные крылья.
– Падший ангел… – шепчу я.
– Я кто угодно, только не ангел, Энни, – отвечает он. В его голосе и предупреждение, и мольба не видеть в нем ничего светлого.
Я провожу пальцами по колючей лозе на его трицепсе… и вдруг замечаю, что она постепенно переходит в колючие вены там, где мышца соединяется с корпусом. Обхожу его сзади, прослеживая рисунок, и замираю, у меня буквально отвисает челюсть. Его спину покрывает сеть татуировок, настолько замысловатая, что напоминает резьбу на древних стенах этого особняка. Он напрягает спину, и карта оживает, двигается, будто дышит.