– Знаешь что, Энни, ты права, – тихо говорит Жюстин, встает с кресла и подходит ко мне. Плечи опущены, все ее тело будто говорит: теперь это вне нашей власти. – То, что ты решишь делать с Карлтоном – это твое дело. Если решишь отдать ему девственность, значит, так тому и быть. Мы будем рядом, чтобы поймать тебя, если упадешь.
– И поддержать тебя, как бы тебе это ни было нужно, – добавляет Мел, обвивая мою руку своей. – Если все покатится в ад, мы будем твоей сеткой безопасности. С нами ты сможешь мягко приземлиться.
– Хотя все мы прекрасно знаем, – тихо говорит Ева, взгляд ее потемнел от тревоги, – что в случае с Королями никакой сетки не существует.
Она – последняя, кто встает рядом, кладет руки мне и Жюстин на плечи, замыкая между нами цепь.
Впервые с тех пор, как мы сблизились с Королями, все вдруг становится на свои места. Я даже не осознавала, как сильно скучала по своим сучкам на всю жизнь, до этой самой секунды.
Но, что удивительно… даже этого мне недостаточно.
Еще несколько месяцев назад мне хватало ночевок с ними, чтобы чувствовать себя счастливой. Мы травили грязные шутки про члены, ржали в голос до свинячьего хрюканья и иногда напивались в хлам, и в этом всем я ощущала любовь, тепло, будто я целая.
Но теперь… все это больше не спасает. Оно не может заглушить ту жажду, что точит меня изнутри.
И она не утихнет, пока он не подчинит меня своей похоти полностью. Даже если разорвет меня на части.
Глава 2
Энни
Я иду на цыпочках, балансируя на подушечках стоп, стараясь не оступиться на разбитых булыжниках, между которыми торчат корни и пробивается трава. По телу пробегает дрожь, пока взгляд мечется по сторонам, вокруг старое кладбище, дремлющее в полумраке ночи. Посреди обрушенных надгробий возвышается заброшенное здание, стены которого оплетают старые вьюны, ползущие вверх к подобию колокольни.
Дорин высадила меня неподалеку, на грунтовке, от которой ее внедорожник грохотал на каждом ухабе. Но стоило мне переступить через железные ворота, как двигатель взревел. Я обернулась, щурясь в ее фары, пока она уезжала, оставляя за собой клубы пыли, и меня, посреди ебеней.
Может, при дневном свете я бы еще сумела найти дорогу назад, несмотря на все повороты и заросли, но в глухую ночь у меня нет ни единого шанса. Заброшенная церковь передо мной, единственная надежда укрыться.
Место кажется заброшенным, но тяжелые двери, как ни странно, хорошо сохранились, будто за ними все это время кто-то ухаживал. Мне приходится навалиться на них всем телом, чтобы сдвинуть с места. Скрип разносится по каменному своду, и где-то высоко, под потолком, с хлопаньем крыльев взмывает птица, теряясь в тени колокольни.
Я делаю неровный вдох, и выдох сразу же превращается в облачко пара. В городе ночь была теплой, майской, даже приятной, но в чаще леса, а теперь и внутри каменных стен старой церкви, воздух ледяной и колкий.
Я захожу внутрь, потирая замерзшие руки и стиснув зубы, заставляя себя идти вперед по пустому нефу, оглядываясь по сторонам на потемневшие деревянные скамьи. Атмосфера настолько жуткая, что я почти уверена, тут водятся призраки. Все во мне кричит: разворачивайся и беги, забудь об этом идиотском плане, но Дорин дала понять предельно четко: Карлтон появится только если я выполню все по инструкции. До последней чертовой буквы.
По инструкции на мне должно быть маленькое белое шелковое платье, едва прикрывающее середину бедер. Без лифчика. Ткань натягивается на груди, и мои твердые соски отчетливо проступают сквозь белизну. Подол поднимается с каждым шагом, а моя обнаженная, только что выбритая киска сжимается от холода. Трусики тоже надевать было запрещено. Белый цвет – знак чистоты, символ того, что я девственница. Девственница, которая пришла, чтобы ее растерзали. Чтобы ее поглотили, сломали, превратили в шлюху – руками того, кого она сама выбрала.
Цена Дорин будет выплачена в конце ритуала.
На лице золотая маска, усыпанная изумрудами и сапфирами, закрывает половину моего лица. Блеск отвлекает внимание от черт, по которым он мог бы меня узнать, хотя это и так маловероятно. У меня мелкое лицо, а маска довольно массивная. Прорези в форме кошачьих глаз позволяют хорошо видеть вокруг, и, надо признать, она оказалась не такой уж тяжелой, как я ожидала, когда Дорин закрепляла ее у меня на затылке, под свежевыкрашенными волосами.
Я выбрала шоколадный оттенок с легким сиянием на свету, еще один способ, чтобы Карлтон не узнал меня по моим мышино-каштановым прядям.
Чем дальше я иду по нефу, тем сильнее кажется, что проваливаюсь в черную дыру, которая вот-вот поглотит меня. Ни единого звука,только легкий свист ветра, проникающего сквозь трещины в каменных стенах, да подозрительное хлопанье крыльев где-то высоко, под самой колокольней.
Я сбавляю шаг. Страх сдавливает сердце, будто его обмотали колючей проволокой. В голове всплывают предупреждения девчонок. А вдруг Дорин и правда меня наебала? А вдруг она притащила меня сюда, чтобы заткнуть мне рот и засунуть в фургон? Чтобы увезти в такую дыру, где меня уже никто никогда не найдет?
Впервые приходит в голову мысль о торговле людьми.
Надо было подумать об этом раньше. Я не из какой-то важной семьи, как все остальные в Колледже Нортона Кинга. Я – одна из немногих, кто учится по стипендии. Единственная родня рядом, тетя Рита, и она, как бы ни рвалась мне помочь, все равно ничего не сможет сделать.
Сколько бы Дорин ни подчинялась Мике…
– Лолита.
Я замираю на месте.
Кодовое имя.
Этот голос.
Именно так мы договорились, Карлтон назовет меня Лолитой, как только убедится, что все его условия выполнены, и тогда выйдет из тени. Я резко оборачиваюсь и вижу, как он приближается от входа в церковь. Он что, все это время был у меня за спиной?
Я раскрываю рот, чтобы спросить, сердце колотится, будто вот-вот выскочит из груди… но вспоминаю, что говорить мне нельзя. Стоны – да. Крики тоже, если решит причинить боль. Все зависит от того, что он собирается делать с моим телом.
Но если услышит голос, есть риск, что он узнает меня.
Он приближается, как большая тень, и очертания его тела становятся все четче в лунном свете, пробивающемся сквозь окна. Я сглатываю, когда он останавливается прямо передо мной, ближе, чем когда-либо с той ночи, что случилась несколько месяцев назад.
На нем тоже маска, но я бы узнала его даже с завязанными глазами. Не только по голосу, по запаху. Я вдыхаю его глубоко, заполняя легкие. Этот запах въелся в мой мозг тогда, когда он унес меня из той бойни. С тех пор он как наркотик, который усыпляет мои кошмары.
Я жадно рассматриваю его маску, она вся белая, с жесткими, застывшими чертами, напоминающими маски из фильмов о Хэллоуине. На лоб падает прядь светло-русых волос, но за прорезями в маске, глаза, как угли. В них нет ни огня, с которым он смотрел на меня, когда ловил мой взгляд, ни раздражения, которое он всегда испытывал, зная, как сильно я его жажду.