Чем дальше мы едем, тем сильнее растет ее тревога.
– Куда мы едем? – Спросила она.Вначале она не задавала вопросов, наверное, пыталась показать, что доверяет мне. Но мы оба знаем, что может, она и правда влюблена, но уж точно не способна мне доверять.
– Почти приехали.
Моя ладонь скользит по ее бедру к колену. Ее белая кожа покрывается мурашками от моего прикосновения. Я смотрю на дорогу, но улыбаюсь себе, потому что знаю, как и где к ней прикасаться. Я накопил столько драгоценного знания о моей сладкой Лолите, и, черт, как же приятно осознавать, что ни один другой мужчина этого не получит. Моя рука поднимается выше, по внутренней стороне бедра, под юбку, медленно приближаясь к заветной точке между ее ног. Она откидывается назад, вжимаясь в спинку сиденья, крепче сжимает ремень безопасности, но не сжимает бедра, не отталкивает меня.
– Мне нравится, что ты сегодня в белом, – говорю я, голос хрипит от желания, которое я с трудом удерживаю. – Подходит к случаю.
– К случаю?
– Мы на месте.
Она смотрит в окно, отвлекаясь от меня.
– Где мы? – еле слышно спрашивает она, уставившись на высокую траву, качающуюся на ветру. Сейчас глубокая ночь, морской ветер режет по коже, но ей не придется долго его терпеть.
Я обхожу машину, помогаю ей выйти и тут же прижимаю к себе, чтобы согреть. Мы идем к багажнику. Я открываю его, достаю плед и укутываю ее, прежде чем взять спортивную сумку и снова обнять ее за плечи.
– Карлтон... – шепчет она, пытаясь замедлить шаг, вглядываясь в темноту. Мои глаза давно привыкли, но ее все еще ничего не различают.
Я встаю перед ней, преграждая путь.
– Я задам тебе вопрос, Энни. Простой, с ответом "да" или "нет". Никакого правильного варианта. Это твой шанс отступить. Скажешь всего одно слово, и я не поведу тебя дальше.
Я делаю паузу, чтобы она успела все осмыслить. Она кивает.
– Ты доверяешь мне?
Она колеблется. Мгновение. Потом еще одно.
Я уже готовлюсь разорвать себе сердце и сделать то, что должен, если она скажет "нет".
– Да, – произносит она едва слышно.
Я не стану переспрашивать, уверена ли она. Я дал ей один шанс на правду, и она им воспользовалась.
Значит, мы идем до конца. Сквозь то, что может стать концом для нас обоих.
Мы продолжаем путь. В темноте едва различимы силуэты камней, покрытых мхом. Она прижимается ко мне ближе, с каждым шагом становится меньше, как будто прячется под моим крылом. И от этого внутри становится теплее. Она – единственное существо, которое когда-либо вызывало во мне инстинкт защитника. Я думал, что знал, что это такое, но теперь понимаю, что раньше это было просто чувство долга.
Вход в пещеру появляется из-под покровов тьмы, и она напрягается еще больше, когда понимает, что мы направляемся именно туда.
Оказавшись внутри, мы оказываемся в безопасности от пронизывающего ветра, но прохладный, влажный воздух, доносящийся из его глубин, обжигает ее кожу. Я успокаивающе сжимаю ее, но не могу сказать, что все будет хорошо. Потому что не будет.
– Осталось чуть-чуть, – говорю я и молчу до тех пор, пока мы не доходим до нужного места.
Сквозь круглое отверстие в потолке пробивается звездный свет, падая всего в нескольких шагах от нас.
– Я никогда никого сюда не приводил, – произношу я, отпуская Энни и опускаясь на корточки перед маленькой кучей сена и сухих веток. Хотел бы удивиться, что они до сих пор здесь, но нет, я не удивлен.
– Когда в последний раз ты был здесь? – шепчет она.
– Когда мне было шесть.
– Шесть... – повторяет она. – Но… ты же говорил, что твои родители умерли, и тебя забрали в четыре.
Я медленно выпрямляюсь.
– Так и было. Здесь я прошел первые два года обучения.
Она раскрывает рот, но из него вырываются лишь обрывки звуков, ничего связного.
Я медленно подхожу сзади, склоняю голову рядом с ее, чтобы увидеть то, что так ее зацепило. Она вздрагивает, именно так, как я и ожидал. Я обхватываю ее холодные плечи своими ладонями, ощущая мурашки под кожей.
– Он привел их ко мне, – рычу ей на ухо. – Маркус. Припер, волоча за собой, оставляя кровавый след, он охотился на них, как на зверей. Обещал, что однажды научит меня охотиться на людей. Не скажу, что я этого ждал. Потом, когда он начал меня тренировать, не оставляя ни единого шанса, кроме как становиться все лучше и лучше, мне начало это нравиться. Мы все в итоге привыкаем к тому, в чем хороши, наверное. Даже если этот навык – отвратителен. Я долго гадал: было ли это во мне изначально, или пришло со временем. Убийство, я имею в виду.
Ужас пронзает ее насквозь, но мои руки не дают ей пошатнуться. Я прижимаюсь губами к ее виску, и ее тело опускается в мое.
– Это реликвии моих первых преступлений. Мужчины были серьезно ранены, когда Маркус притащил их сюда. Четырехлетний ребенок не смог бы справиться со взрослыми мужчинами. Но снять с них кожу заживо – это было мне по силам. Вырезать им лица, стараясь сделать разрез ровным и повредить как можно меньше тканей, – этому можно научить. Сначала, конечно, ничего не получалось, потребовалось много тренировок. Но Маркус был терпелив, а дети учатся быстро.
Она смотрит на груду костей в углу. Некоторые до сих пор частично собраны достаточно, чтобы понять: это были люди.
– А мертвая голова со змеями на твоей спине? – шепчет она, вспомнив татуировку. По ее телу пробегает дрожь.
– Это был мой первый способ убивать. Где-то между пятью и шестью годами. Я использовал змеиный яд, чтобы обездвиживать жертв. Маркус научил меня разводить змей. Знание – отличное оружие для того, у кого мало физических сил. Умение обращаться с ядом может сделать ребенка смертельно опасным.
Я замираю, чувствуя, что моя Лолита вот-вот сорвется в паническую атаку.
– Тогда скажи это еще раз, Энни, – шепчу ей на ухо. – Зная все, что теперь знаешь, скажи, что любишь меня.
Я считаю удары сердца, пока жду. Улыбаюсь через силу, даже если эта улыбка рвет меня изнутри.
– Не волнуйся, – говорю я, понижая голос до мягкого, почти убаюкивающего. – Я понимаю, что ты не можешь. Поэтому я и скрывал свое настоящее "я" все это время. Не то чтобы я надеялся, что ты полюбишь монстра.
Одна рука остается на ее плечах, прижимая ее к себе, а вторую я кладу ей на живот. Ладонь такая большая, что покрывает весь ее живот, большим пальцем я задеваю нижний край ее груди.
– Но, может быть, ты все еще способна желать этого монстра. В конце концов, именно звериное влеченье тебя изначально и тянуло.
– Дело было не в твоей звериной сути, – шепчет она.
– Нет? – Моя рука скользит ниже по ее животу, пробираясь между краями пледа, обернутого вокруг нее. Пальцы касаются самой середины ее бедер. Она втягивает воздух, выгибаясь мне навстречу. Я прижимаюсь губами к раковине ее уха.
– Может, я и не смотрел на тебя прямо, Лолита, но прекрасно чувствовал твой взгляд. Знал, как ты трогала себя, думая обо мне. Ты сама сказала своим подружкам, что тебя заводит мой размер. Как это не связано со зверем?
– Ты меня завораживал, Карлтон. Но, хочешь верь, хочешь нет, это всегда было нечто большее, чем просто физическое влечение.