– Я не знаю, кого убивал сначала, – сказал он. – У меня не было никакой информации о тех, кого Маркус притаскивал в мою пещеру. Могу только сказать, что когда я сам стал выбирать жертв, то выбирал ублюдков, способных дать отпор.
После этого он начал увиливать от моих вопросов. А вскоре и вовсе стал исчезать на большую часть дня.
С каждым днем он исчезает все дольше, а я брожу по темным коридорам этого дома, словно призрак, прикованный к его стенам. Особняк огромен, здесь постоянно находятся новые комнаты, повороты, двери… но все равно мне не хватает его так, как раньше. Вскоре я осознаю: он стал мне нужен, как воздух. Я превратилась в оболочку самой себя, полностью зависящую от наркотика по имени Карлтон Уайлд.
Я блуждаю по залам этого дворца – зловещего, как средневековая крепость, с тяжелыми дверями, будто вылитыми из железа. Сейчас я стою перед одной из таких. На ней вырезан герб – череп, увенчанный чем-то вроде короны… хотя я не уверена. Прищурившись, я подхожу ближе и тянусь рукой к узору. Под пальцами резьба кажется древней. Я провожу по ней, и вдруг понимаю, что это не просто корона, а терновый венец.
Под пальцами начинает вибрировать низкий гул, и мне кажется, что я случайно активировала замок. Но затем дверь медленно подается на меня, и за ней раздается мужской голос.
Это он. Говорит с кем-то, открывая дверь.
Я инстинктивно отступаю за массивную черную створку, пока не оказываюсь втиснутой между ней и стеной. Нос к носу с вырезанным черепом. Дыхание сбивается, грудная клетка едва сдерживает бешеное биение сердца. Он что, весь день провел здесь? Он разговаривает по телефону – значит, у него есть связь. А я все это время думала, что мы исчезли с лица Земли.
– Похоже, выбора у тебя нет, Кролик, – говорит он тоном, от которого взрослый мужик обоссался бы в штаны. – Как я это вижу, у тебя два варианта: либо ты делаешь все, как я скажу, либо прощаешься еще с одним пальцем.
Я замираю, вжимаясь в стену.
Он говорит с Райнером Ковачем. Угрожает ему, и в каждой его фразе нет ни капли игры.
– Да, я прекрасно понимаю, что прошу тебя совершить смертный грех, – продолжает он спокойно. – В своей жизни я совершил их немало. Как и твой брат. Но подумай об альтернативе: ты потеряешь остальные пальцы. Медленно. Больно. И никогда не узнаешь, когда и где это произойдет. Так что, если ты знаешь, что для тебя хорошо, ты выпотрошишь своего ублюдочного брата, который, уверяю тебя, заслуживает этого.
Дверь остается открытой, а его голос затихает по мере того, как он идет дальше по коридору.
Сердце колотится в горле. Я до одури боюсь, что он может вернуться и застать меня здесь, потому что мне точно не следовало слышать то, что я только что услышала. А убежать можно только обратно по коридору… прямо ему навстречу. Я выскочу ему прямо под ноги.
Можно, конечно, остаться здесь, за дверью. Но если он вернется просто чтобы закрыть ее – он меня сразу найдет. Хотя, может, он снова войдет и закроет за собой изнутри. Но кто его знает? Вдруг в той комнате есть еще выходы, другие коридоры, чертовы тайные проходы.
Вся эта цепочка мыслей проносится в голове за долю секунды.
Я выскальзываю из узкого пространства между дверью и стеной, хватаюсь за подол своего небесно-голубого платья и быстро забегаю внутрь.
Голова резко дергается в разные стороны, я лихорадочно ищу выход или хотя бы укромное место, где можно спрятаться. На первый взгляд комната напоминает командный центр связи где-нибудь в бункере. Средневековом бункере из камня, без единого окна, с массивным оборудованием по периметру. Пока я обвожу все взглядом, становится понятно: это не сверхсовременные технологии, но все здесь чертовски надежно. Такой точке вполне по силам выдержать ядерный удар, и остаться на связи.
Я сжимаю подол платья и отступаю назад, пока не вжимаюсь в угол. Сердце колотится так яростно, что начинает кружиться голова. Я даже не знаю, что скажу, если он меня найдет. Остается только надеяться, что язык вспомнит, как формулировать слова, и я смогу выкрутиться, иначе он вполне может решить, что я шпионю. Может, даже что работаю на его врагов.
Он, конечно, влюблен в меня… но он все еще Король. А Короли – те еще параноики. И уж точно не прощают предательство. Ни за что.
Я замираю и жду, прислушиваясь к любому звуку, его голос уже не слышен, значит, он закончил разговор. Но вскоре шаги замирают прямо у порога.
Я затаиваю дыхание, пытаясь приготовиться к тому, что он меня обнаружит. Паника растет, в ушах шумит, и вдруг раздается глухой звук, словно что-то пронеслось в воздухе.
А потом, в тот самый момент, когда я уже уверена, что все кончено… тяжелая металлическая дверь захлопывается.
Облегчение обрушивается на меня волной, но длится всего секунду.
Этого достаточно, чтобы понять: я в ловушке.
Может быть, я и смогла бы придумать, как выбраться, если бы не паника. Или хотя бы если бы не это чертово учащенное дыхание. Наверное, я могла бы плюнуть на все, закричать, начать колотить кулаками по двери… но нет. Он говорил, что никогда не причинит мне вреда, но после того, как он разговаривал с Райнером, у меня по коже пробежали мурашки.
Я бы не удивилась, если бы он решил приковывать меня к кровати в наказание на несколько дней. И не в том смысле, который мне обычно нравится.
Нет. Он не должен узнать, что я нашла эту комнату. Бог знает, какие секреты он решит раскрытыми – и чем это обернется для меня. Для нас. И с ужасом я понимаю, что я не хочу терять то, что есть между нами с Карлтоном. Чтобы между нами ни творилось, насколько бы токсичным это ни было, я не откажусь от этого ни за что.
Я подскакиваю к длинному столу и начинаю рыться в поисках хотя бы чего-нибудь полезного. Хватаю какие-то стойки, рации, провода и приборы, потом с отчаянием начинаю дергать ящики – открываю, захлопываю, снова.
Все, что нахожу, – это очередные устройства, будто из бункера времен ядерной войны. Но когда я собираюсь захлопнуть последний ящик, из-под аккуратно перевязанной связки кабелей что-то выскальзывает.
Я осторожно вытаскиваю это... и в полном ошеломлении смотрю на свой собственный телефон. Если, конечно, Карлтон не коллекционирует смартфоны в блестящих розовых чехлах, но это определенно мой. Но экран черный, и надежды найти здесь зарядку – ноль.
Я жму боковую кнопку, на ходу шепча молитву. Честно говоря, я не особо верю, что он включится. Каковы шансы? Разве что Карлтон просто выключил его сразу после того, как мы поднялись на борт его самолета.
Но именно в тот момент, когда я уже почти махнула рукой... на экране закручивается логотип бренда.
Я едва сдерживаю вскрик.
Господи, пожалуйста, пусть будет связь.
Проходит секунда. Другая. Третья. На экране начинают появляться иконки приложений – одно за другим.
Но… полосок сигнала нет. Ни одной.
И ни одного, блядь, окна, к которому можно поднести телефон, чтобы поймать хоть одну полоску. Поэтому я скидываю со стола часть хлама, забираюсь на него и тяну телефон как можно выше, почти к самому потолку.