– Я не оставлю тебя, – шепчу я и вырываю руки из его, обхватываю его лицо, заставляя опустить голову, чтобы наши лбы соприкоснулись. – Я остаюсь.
– Энни, – хрипло произносит он, голос ломается, – я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты знала это. Я влюбился в тебя с первого взгляда, но не хотел в это верить и изо всех сил сопротивлялся.
– Пожалуйста, – шепчу, гладя его лицо, – не говори, не трать силы.
– Мне надо, – выдыхает он и снова кашляет. Я не могу сдержать рыдания, ненавижу, как мы оба разваливаемся на глазах у этих мразей.
– Я никогда раньше такого не чувствовал. И это пугало меня до усрачки, – продолжает он. – Я умел справляться с голодом зверя, когда ты проходила мимо, такая дерзкая, с этой своей чертовски соблазнительной задницей. Но я не знал, что делать с пустотой внутри, которая пожирала меня изнутри и требовала принести тебя в жертву, как какому-то злобному богу.
Обхватив мою голову руками, он нежно целует меня в губы. Я закрываю глаза, впитывая это ощущение, как будто последний кусочек света в конце мира.
– Последний трах у тебя, видимо, был легендарный, – голос Арагона врезается в наш момент, как нож. – Жаль, что мы не подоспели пораньше. Был бы шанс посмотреть, как ты ее ебешь по полной, Джангл-Снейк. Обидно, конечно, упустили зрелище. Ну, ничего… переживем.
Он направляет пистолет Карлтону в голову.
– Пора прощаться, любовничек. Хотя… – ухмыляется, – может, хочешь сначала глянуть, как я по одному срежу ей пальчики. А потом отправлю твою девочку в последнее плавание, прямо в открытое море, пусть волны делают с ней что хотят. Представь только, как соленая вода разъест ее раны…
Я рыдаю навзрыд, как ребенок. Но не из-за того, что он собирается сделать со мной. Я плачу потому, что так и не успела подарить Карлтону ни одного по-настоящему светлого момента за все время, что мы были вместе. Ни одного полного, безмятежного счастья.
Такого, как в детстве, когда мы засыпали у костров после деревенских праздников, уставшие от смеха, игр и сказок.
В то время, когда он уже убивал. Уже сдирал лица с черепов.
Карлтон целует меня в щеку, наклоняется к самому уху и шепчет:
– Поверь мне.
Слезы мгновенно застывают. Я нахмуриваюсь, вглядываясь в его лицо, он смотрит прямо на меня.
Я не ошиблась. Во взгляде вспыхивает тот самый огонек. Взгляд убийцы.
В следующую секунду Карлтон врезается плечом в живот Арагона, тот сгибается пополам с хрипом, пистолет вылетает из его рук и падает на камни. Карлтон всем телом бросается на него, сносит его назад, одновременно сбивая с ног брата и еще троих. Я с усилием поднимаюсь, колени подкашиваются, но я стою, застыв в ужасе, глядя, как они сцепились в яростной схватке.
Двое оставшихся мужчин смотрят на меня, и бегут. Просто разворачиваются и срываются прочь, спасая свои задницы.
Может, они и не знают, что на Карлтоне – бомбы, но они прекрасно понимают, кто такой Джангл-Снейк. И этого знания хватает, чтобы понять: если он поднялся, у них остались считаные минуты.
Карлтон набрасывается на Арагона, сбивая его с ног, но Райнер в это время отползает прочь, он ползет к пистолету, который его брат выронил на землю.
Мой взгляд мечется от него к пистолету.
От пистолета– обратно к нему.
Вот он, мой шанс. Я наклоняюсь, хватаю пистолет и поднимаюсь, ловя взгляд Райнера. Он смотрит прямо на меня. Я видела, как Арагон снял с предохранителя. Пушка готова. Все, что мне нужно – нажать на курок. Он застыл на четвереньках, уставившись снизу вверх, а в грудь медленно просачивается странное чувство…
Чувство, что я должна пустить пулю прямо ему между глаз, и не почувствую ни капли вины.
Вместо страха приходит сила. И вместе с ней – ответственность.
Сейчас у меня есть выбор: облегчить все для Карлтона или, наоборот, усложнить. Я способна на большее, чем просто стереть этих ублюдков в цифровом пространстве. Я могу уничтожить их по-настоящему. Физически. Здесь и сейчас.
– Пожалуйста, – Райнер начинает умолять, и это звучит так... сладко. Я наклоняю голову, медленно наводя на него ствол, смакуя, как страх захлестывает его лицо.
– Скажи: пожалуйста, красавица, – мой голос пугающе спокойный, даже для меня самой.
– П-пожалуйста, красавица…
На мгновение я подумываю о том, чтобы просто выстрелить ему в задницу. Но потом вспоминаю, что он сделал той ночью в пабе. Как унижал меня, что собирался вытворить, как его дружок запугивал Мел. Как ему доставляло удовольствие то, что он сегодня хотел сделать с Карлтоном. И со мной.
– Значит, это правда, – тихо говорю я. – У тебя и правда нет ни капли мужского достоинства. Ни хребта, ни яиц. Пустое место.
Я беру пистолет двумя руками, вторая ложится ниже, на магазин, и жму на спуск. Глушитель стоит, но отдача все равно врезается в плечо так, что если бы я держала слабее, меня бы швырнуло на задницу.
Опуская оружие, вижу, что до выстрела между глаз я не дотянула. Но и не промахнулась. В правом виске, идеальное круглое отверстие. Его челюсть медленно отпадает, будто он сам не верит, что это конец. Что это я его пристрелила.
Мужской крик разносится над пляжем, и я поднимаю глаза, чтобы встретиться с разъяренным лицом Арагона, перекошенным от ярости, когда он видит, как его брат падает на усыпанный галькой берег, а из отверстия во лбу тонкой струйкой течет кровь. Поразительно, как такая крошечная дырка может положить конец чьей-то жизни.
Арагон бросается вперед, царапая гальку в попытке доползти до брата, но Карлтон перехватывает его, валит на землю, заламывает руки за спину и вдавливает колено ему в позвоночник. Затем он резко срывает с себя рубашку, обнажая бронежилет и целые ряды плоских взрывчаток, закрепленных на поясе.
Мой мозг цепляется за одно слово – бронежилет. Пуля. Вот почему она его не убила. Она даже не ранила его.
Я смотрю, как он протягивает руку к тем, кто остался, – парням, которые выглядят так, будто боятся даже вздохнуть в его присутствии.
– Наручники, – бросает он одному из них.
Тот лихорадочно шарит по амуниции, отстегивает наручники и, передав их, тут же пятится назад, будто боится, что эта змея из джунглей укусит его. Карлтон защелкивает их на запястьях Арагона с такой легкостью, будто делает это во сне. Удивительно, как эти стоны и дерганья вообще никак на него не влияют. Под испуганными взглядами остальных, и моим, он отстегивает ремни с бомбами и снова обматывает ими тело Арагона.
Схватив его за воротник, Карлтон выпрямляется, одновременно поднимая и его.
Когда взгляд Арагона встречается с моим, в нем не только ярость. Он до смерти напуган. Если бы во мне осталась хоть капля сочувствия, может, я бы увидела и горе по брату, что лежит у моих ног, щекой вдавленный в гальку, а кровь тихо впитывается в нее.
Точно так же, как первый человек, которого Карлтон убил у меня на глазах, тоже оказался у моих ног. Только теперь оружие в моих руках.
Рука с пистолетом дрожит, и я замечаю это только тогда, когда взгляд Арагона скользит вниз, а потом снова поднимается ко мне, в нем странная смесь ненависти и... это что, уважение? Уголки моих губ кривятся в горькой усмешке.
– Грустно, конечно, что уважать ты умеешь только убийц, – слышу я свой голос.