Он думает о том, что Фреду и Гарри будет о чем поговорить. Им всем, втроем.
Они делят печенье и молоко, греясь на солнышке на ступеньках крыльца. Джордж щурится от бьющих в глаза лучей, и ему так хорошо и спокойно, что он действительно верит, что война закончена. И для них с Фредом тоже. Почти. Осталась последняя битва. Ещё одно заклинание. И тогда они смогут отдохнуть, смогут вдохнуть полной грудью тёплый воздух и вернуться к жизни.
Кусты напротив крыльца шевелятся, и спустя мгновенье оттуда высовывается круглая голова с красными щеками и маленькими тёмными глазками. Гном озирается по сторонам, словно ищет кого-то (наверняка, Живоглота, этот кот просто председатель фанклуба гномов), и тут его взгляд останавливается на Джордже. Смесь ужаса и восторга отражается на этом маленьком личике – вне всяких сомнений он помнит. Джордж тоже. Он замечает легкую ухмылку на губах брата.
- Годы выдворений не прошли зря, - вслух замечает он. Фред фыркает и трясёт головой.
- Ты же знаешь, что они всегда от этого кайфуют.
- Их сложно судить, у них скучная жизнь.
- Это точно. Но мы всегда делали её ярче.
Гном прислушивается, но заметно, что он готов в любую секунду пуститься наутек.
- Кажется, только Перси никогда не занимался их выдворением, - произносит Фред. Джордж не хочет, действительно не хочет, но всё равно невольно напрягается всем телом. Он принял каждый вид скорби своей семьи, даже Рона. Но с Перси всё было сложнее. Он не мог заставить себя перешагнуть через что-то внутри, похожее на заточенный в груди меч, что резало его, едва в мыслях появлялось имя или образ старшего брата в роговых очках.
Фред знает.
Нет никаких сомнений в том, что он знает. И не одобряет. Джордж чувствует это каждой клеточкой кожи, каждым волосом, каждым атомом. Он не хочет расстраивать близнеца, но не знает, как вытащить этот меч из груди. Может, это убьет его. Или излечит. Он простил бы Перси что угодно, даже предательство всей семьи, себя, но не гибель Фреда. Только не это.
- Я… - Фред читает его мысли, он поворачивает голову и смотрит серьёзно, вдумчиво. – Мы не говорили о том, что случилось в Хогвартсе.
Джордж немного растерян.
- Когда? – только выдыхает он.
Вчера? Неделю назад? Они о многом не говорят. Им не нужно.
- Я вспомнил, - Фред глубоко вздыхает открытым ртом и пальцем сильно проводит по нижней губе, оставляя покрасневший след. – Ту ночь. Когда меня…
Джордж содрогается. Он не уверен, что хочет это слышать. Но на этот раз Фред не отступает.
- Перси был там, - он продолжает давить, хотя голос его тих и спокоен. Он сразил Толстоватого, и это было эффектно. А потом кто-то, не знаю, кто, выстрелил из палочки, и всё взорвалось.
Джордж больше не сомневается, что не желает знать, как умер его брат. Но тот сегодня решил быть беспощадным.
- Перси не мог меня спасти, - Фред сверлит близнеца немигающим холодным взглядом. – Никто не мог.
Джордж готов спорить, что он бы смог.
Но его не было рядом.
И это не вина Перси. Только его самого.
- Я помню, как был мёртв, а он лежал на моей груди, защищая меня от других заклинаний, от взрывов, будто мне ещё было дело. И рыдал. Ты никогда не слышал подобного. Тем более от него. Он бы так и остался там, если бы не Рон. Он бы умер, закрывая меня.
Джордж пытается сглотнуть слюну в горле, но что-то внутри царапает его маленькими коготками-зацепками. Фред наклоняется к нему и шепчет серьёзно и непоколебимо:
- Он не виноват, Джордж.
Меч разрывает грудь, ломая ребра в крошку, разрезая кожу, мышцы, заставляя кровь хлестать водопадом.
Убивая.
- Нет, - собственный голос тихий и хриплый, чужой. Может, меч вырвал ему и часть горла? – Не виноват.
Он понимает это. Теперь – да. И обида на Перси вытекает вместе с потоками крови.
- Это я.
Теперь истина очевидна и открыта для него. Эта мысль всегда жила в нём, но сейчас она обжигает, ранит, как никогда до этого. Теперь, когда он даже подсознательно не может больше обвинять других…
Джордж порывается встать и уйти – так ему больно, что невозможно сидеть. Он вскакивает на ноги, но рука Фреда реагирует моментально и хватает его за край футболки сбоку, тянет, останавливает.
- Это не так, - заявляет Фред твёрдым тоном. Джордж не смеет оглянуться. Он знает, что виновен, он чувствует это, и ему страшно взглянуть в лицо близнеца, погибшего из-за него.
Фред сердито тянет за футболку, настойчиво и немного капризно, дёргает её край и нечленораздельно мычит. Но ничего не говорит. Словно силой мысли пытается заставить Джорджа действовать. Потому что это всегда работает. Между ними.
Джордж делает несколько глубоких вдохов, болезненно отзывающихся между рёбрами, как раз там, где сидел проклятый меч, прежде чем ему становится немного лучше, настолько, что он может обернуться, не рискуя впасть в истерику, едва встретившись с близнецом взглядом. Вот это был бы номер!
Фред смотрит на него так глубоко, что Джорджу кажется, что он падает в море в его глазах. Но он не тонет. Он плывёт. По ровной тёплой поверхности, спокойной, отражающей солнечные лучи. Штиль или шторм – неважно. В этом море ему никогда не утонуть. Эти волны всегда будут поддерживать его на поверхности, обволакивать, согревать.
- Это не так, - повторяет Фред вкрадчиво, с силой, способной перевернуть планету.
«Поверь мне», - слышит Джордж в своей голове голос брата. И больше не хочет уходить. Его плечи расслабленно опускаются, и он кивает. Фред всё ещё держит его за одежду и глядит преданными пронзительными глазами. И Джордж будет проклят, если не поверит ему.
Он снова садится рядом и замечает, что гном всё ещё смотрит за ними из своего укрытия с каким-то любопытством.
- И мы снова его развлекли, - тоже обращает на это внимание Фред. – Чего он так пялится?
- Хах, - коротко смеется Джордж. – Думаю, он давно не видел таких сцен.
- Так мы же королевы драмы, - улыбается Фред. – К тому же, меня он всё равно не видит. Но слышит, как ты со мной говоришь. Сейчас это единственное, как я могу на них влиять.
Джордж не совсем улавливает мысль и в знак этого приподнимает одну бровь.
- Ну, - Фред пожимает плечами с показным равнодушием, - я ведь больше не могу прикасаться к живым. Только к предметам. И тебе. Хотя, если подумать, я вполне могу кидаться в них чем-нибудь…
Слова Фреда растекаются и исчезают, словно скрываемые туманом. Потому что Джорджа внезапно осеняет. И его сердце даже пропускает удар. Ну, конечно. Это же так логично!.. Фред правильно всё сказал – он может прикасаться только к неживому. И к Джорджу. Тогда как призраки не могут ни к чему. И всё это потому, что…
У них одна душа и одна жизнь. Фред больше чем призрак, потому что часть его жива в Джордже. Но Джордж не совсем жив, так как часть его умерла вместе с Фредом. Теперь оба они что-то иное. Но всё равно целое. Одно сердцебиение, одно дыхание на двоих.
И эта мысль вызывает улыбку.
Фред, болтающий о способах достать гномов, замолкает на полуслове и внимательно смотрит на него, слегка поджимая губы. Джордж глядит в ответ и мысленно успокаивает: «Всё в порядке. Всё хорошо». Фред слышит. Он всё равно на всякий случай ещё какое-то время изучает близнеца взглядом, но, кажется, убеждается в правдивости слов брата и перестает волноваться.
Какое-то время они ещё сидят, подставив лица солнечным лучам, пока шелест кустов не привлекает их внимание. Гном исчез – видимо ему наскучило наблюдать за их безразличным отношением к его личности.
- Пойдём на речку, - зовёт Фред.
- Пойдём, - соглашается Джордж. Близнец вскакивает первым и протягивает ему руку. Джордж позволяет ему поднять себя, и вместе они покидают «Нору» и сад.
Обернувшись уже за воротами, Джордж видит маму в окне, и совесть немного колет его за то, что он не сказался перед уходом, но почти сразу же стихает. После он подберет слова. А пока… пока он знает, что всё делает правильно. Он любит свою семью до Луны и обратно, но весь его мир – это один человек, и этого никто не изменит, да и не захочет менять. И сейчас ему нужно время только с Фредом, без оглядки на других.