Хесин (хмурясь). Вода-то прозвонилась. А вот Ицкович – нет. И это плохо. (Думает. Потом берет трубку внутреннего телефона и куда-то звонит.) Аллё! Это Хесин из «Первопечатника». А вот у нас совсем не работает телефон. Кто-нибудь может его починить? А то мы плачем. Да. Нет. Тот, по которому я говорю, – работает. Как бы я тогда по нему говорил? Ага. Жду (вешает трубку). Идиоты. Страна непуганных идиотов. Сашенька, я сейчас вернусь.
Хесин уходит из комнаты в проходную. В это время Воскресенский пытается найти в его сумке еще хотя бы один пирог, но ничего не находит и возвращается читать газету. Хесин приходит через пять минут с целой охапкой книжек.
Хесин. Вот они, издатели, паразиты! Опять шлют на рецензию. Мы еще те не отпятирили. Кто у нас пятерку новинок писал? Ты? Не ты? А кто?(Кидает книжки куда-то на стол, не глядя.) Я здесь подохну, Саш. А я так еще хочу красоты!
Воскресенский (придвигается и гладит Хесина по голове). Не плачь, мальчик. Все обойдется.
Хесин (яростно отмахиваясь). У-уу, извращенец! Уйди, не мучай меня!
Кто-то стучит в дверь. Потасовка Хесина и Воскресенского прерывается, и оба видят на пороге Леву Булочкина. У Левы потный лоб, кудри приклеились к нему намертво; необъятная дубленка распахнута, из-под нее торчит форма цвета хаки. В руках – огромный желтый рюкзак. Взгляд безумный.
Хесин (закручиваясь вокруг собственной оси на стуле). Левочка! А когда ты последний раз мылся? Нам с Сашей просто интересно.
Лева (тяжело глядя на Хесина). Ой, уймись, Ось! Вчера – и ты мне спину тер. Привет, Саш! Ну, кто нас сегодня? А?
Хесин. Да как обычно. Сами. Ладно, кроме шуток. Нужно писать филантропию. У Воскресенского – сифилис с нарушением всех рефлексов, и он писать не может. Очки с носа падают. Может, ты?
Лева (располагаясь на свободном кресле). Гнать вас всех отсюда надо. А чего писать-то?
Хесин (осклабясь и жестикулируя). Ну, как всегда. Меня во власти не устраивает то, что свою зарплату я пропиваю быстрее, чем ее успевают не заплатить.
Лева. Ось, мы же – частные.
Хесин. Тогда за то, что быстрее успевают пропить другие. Ну, придумай что-нибудь. Ты же умный.
Воскресенский (делает круглые глаза и тычет пальцем в газету). У-оо! Тут реклама!
Хесин (назидательно). Да, Сашенька. Мы живем в стране развитого капитализма.
За их спинами возле двери слышится извиняющееся покашливание. Все трое нехотя поворачиваются.
Автор. Кх-кхм!
Звонит городской телефон.
Хесин (не снимая трубки – в пространство). Аллё!
Лева (снимает трубку). «Первопечатник». Аллё. Нет. Вентиляторы нам не нужны. Зимой мы впадаем в спячку и не мерзнем.
Вешает трубку.
Хесин (встает со стула, подходит к шкафу и развратно опирается на него правой рукой). Здрасьте! С чем пожаловали?
Автор (смущаясь). Я… мне… я вам звонил! Вчера. Вы сказали, что можно прийти и писать о книжках. Пройти у вас практику.
Все трое первопечатников лукаво переглядываются.
Хесин. Ну?
Автор (еще больше смущаясь). Я… вот. Это, собственно, все.
Хесин. А ты учишься что ли?
Автор (оживляясь). Да! Я студент МГУ им. Ломоносова, факультет журналистики. Мой научный руководитель – Зюзюкин Иван Иваныч!
Никто никак не реагирует на слова студента.
Хесин. Ну?
Автор. Он нам много рассказывал о вашей газете на семинарах! Мы даже писали работы, анализировали стиль ваших журналистов. Лично я делал литературный портрет Льва Семеновича Булочкина.
Булочкин поперхивается и нервно сглатывает.
Хесин. Ничего, Лева, не бойся. Мальчик делает тебе комплимент.
Автор густо краснеет.
Хесин. О книжках, говоришь? А кто тебе сказал, что мы пишем о книжках?
Автор. Ну, как же… у вас в выходных данных написано… Газета о книгах и…
Хесин. Да мало ли что там написано! Это все Илюшка, наш верстальщик, зараза, – балуется. А я спрашиваю, почему ты уверен, что мы и вправду пишем о книжках?
Автор. Ну…
Воскресенский (обращаясь к автору). Где вы видите хотя бы одну книжку?