Этот текст я и отправляю. В животе уже возникают почти желудочные спазмы. Почему я обругала его не про себя, а письменно?
Лорн снова дружески сжимает мне плечо, и когда он просит немедленно позвонить ему, когда Сперлинг ответит, я способна лишь слабо кивнуть.
В дверях Лорн чуть не сталкивается с Шеннон. К счастью, он не рассказывает ей, что произошло. Хотя, насколько я себя знаю, дольше пяти минут держать это в себе у меня не получится.
Я смотрю на переписку, на все идущие друг за другом письма, будто каждую секунду жду, что к ним может присоединиться новое с темой «Все хорошо» со смайликом.
Как я могла позволить себя так спровоцировать? Почему я не могла просто обсудить с Лорном или Мелли хамство Брина и после короткой паузы спокойно написать, что я хотела бы уважительного сотрудничества и хотела бы знать, почему он настолько не согласен с моим мнением?
Нет, вместо этого я вверила свою судьбу этому невежливому монстру. И сейчас не думаю, что в этой истории возможен хеппи-энд.
Глава 4
Чтение подготавливает человека к катастрофам и падениям
– Хочешь еще немного чая со льдом? – спрашивает мама, протягивая руку к стеклянному графину на садовом столике.
– С удовольствием, спасибо, – говорю я довольно хрипло, и смочить горло было бы неплохо.
Я уже час сижу в нашем доме в Ньюбери, так как мама заверила меня, что Джоша уже не будет, и все это время она явно собирается с духом что-то мне сказать. И поскольку мне не очень хочется это услышать, я пытаюсь ее заболтать, рассказывая, рассказывая и рассказывая ей обо всем, что со мной происходило.
Скорее всего, она давно это поняла. Обычно я не сообщаю маме, что и как я ела на обед всю неделю. После всех этих на редкость банальных тем, когда она уже начала терять терпение, я выдаю историю со Сперлингом. Теперь у нее нет другого выбора, кроме как в нее погрузиться, и теперь ей наверняка будет трудно найти повод перейти к теме Джоша.
Мне трудно выносить саму мысль, что он сегодня был там, где я сейчас. Может, он даже сидел именно в этом старом, зеленом садовом кресле с винтажной цветочной подушкой. И смотрел на мамины клумбы и на деревья в конце сада, за которыми начинается одно из полей, которые окружают наш город.
Ему просто здесь больше не место.
Не из-за него ли мама специально ходила в парикмахерскую, чтобы покрасить волосы почти в тот же светлый оттенок, который был ее естественным цветом, пока она не начала седеть? И эта незнакомая темно-красная помада, и новая блузка под длинным кардиганом цвета лесной зелени. Этот кардиган немного напоминает плащ волшебника, и когда мама двигается, он развевается – и вообще, ее наряд сегодня гораздо колоритнее, чем обычно… Это косвенные признаки или мне мерещится?
– Уф. Я очень хочу, чтобы ты взяла себя в руки и дала этому писателю еще один шанс. – Мама протягивает руку, чтобы погладить меня по плечу. – Наверное, это не тот совет, который тебе хочется услышать, но, может, в следующий раз будешь выплескивать агрессию в отдельном вордовском документе? Мне кажется, так будет безопаснее.
Я отвечаю ей легкой гримасой.
– Ты ведь помнишь, что эта импульсивность передалась тебе от твоего отца, да?
Так, ей все-таки удалось изменить тему – и сделать это по-настоящему элегантно.
– Я не хочу о нем говорить, – поясняю я, потому что прямота, очевидно, единственное, чем я могу ее сейчас остановить. – Извини, если это тебе неприятно, но я… Я даже думать о нем не хочу.
Мама угрожающе долго молчит. А это значит, что мне придется смириться. Для нее он снова важен, и поэтому я не смогу относиться к нему как раньше и просто отрицать его существование.
– Если бы его не существовало, ты сейчас вообще бы здесь не сидела, не так ли? – спрашивает она тихо.
– Ты это серьезно? – тут же вскипаю я. – Ты хочешь, чтобы я простила его – из благодарности за то, что он был так любезен и стал моим отцом?
Это явно было чересчур. Я всегда слишком быстро завожусь и высказываюсь, а для успешной дискуссии это не очень хорошо.
– Люди меняются, Клио.
Да, именно так они и поступают, и когда Джош изменился в последний раз, это имело разрушительные последствия для нее, моего брата и меня. Тогда у него не было никаких особых потрясений в жизни или какого-то повода, на который можно было бы обидеться, – ничего такого, что хоть как-то объяснило бы, почему он нас бросил. Нет, он просто ушел, из чистого эгоизма. Потому как думал, что жизнь может предложить ему что-то лучшее, чем наша семья.
– Если он сейчас стал хорошим человеком, я за него рада. Только теперь он может быть им без меня. Без нас. В конце концов, чего он вообще хочет? Ему вдруг стало интересно, как мы жили? Как прошли мои последние годы в школе, первая любовь Кейдена и твоя операция на бедре?