— Тише! Нѣтъ, Хойбро!
Софи снова вошла въ комнату.
Хойбро уставился въ свою книгу. Безпокойныя мысли мучили его. Неужели онъ огорчилъ Шарлотту? Именно ее онъ менѣе всего хотѣлъ бы огорчить. И онъ не успѣлъ даже попросить у нея прощенія. Постоянно всплывала опять эта несчастная исторія съ велосипедомъ, стоившая ему столько безпокойныхъ часовъ. Да, это правда, онъ подарилъ ей велосипедъ и изъ-за этого былъ принужденъ совершить некрасивый поступокъ. Какъто, въ одно прекрасное утро, онъ пообѣщалъ ей велосипедъ, — она засіяла отъ этого, она была счастлива. Долженъ же онъ былъ послѣ этого сдержать свое обѣщаніе? У него самого не было на это средствъ, и откуда было ему взять столько дегегъ? Коротко и ясно: ему пришлось занять эти деньги; онъ получилъ ихъ въ банкѣ, въ которомъ служилъ, на имя нѣкоторыхъ извѣстныхъ лицъ; короче говоря, — на подставныя имена. Но никто не открылъ его продѣлки, никто не поймалъ его на этомъ; поручительства были приняты, бумаги спрятаны и деньги выданы. Съ тѣхъ поръ онъ платилъ и платилъ аккуратно, каждый мѣсяцъ. Слава Богу, теперь оставалось немножко больше половины; онъ и въ будущемъ такъ же аккуратно будетъ выплачивать. И онъ будетъ дѣлать это съ радостью, потому что онъ всего только разъ видѣлъ, какъ глаза Шарлотты просіяли отъ счастья, и это было тогда, когда онъ подарилъ ей велосипедъ. Никто, никто ни о чемъ не догадывается.
— Какъ долго не идетъ Фредрикъ! — говоритъ Софи.
— Фредрикъ обѣщалъ намъ билеты въ театръ, если ему повезетъ сегодня, — объявляетъ Шарлотта.
Хойбро заложилъ рукой книгу и взглянулъ на нихъ.
— Вотъ какъ? Теперь понятно, почему наши барышни нетерпѣливы сегодня. Ха-ха!
— Нѣтъ, вовсе не потому. Фу! Какъ вы можете такъ говорить!
— Нѣтъ, нѣтъ, немножко и потому. Да почему бы и нѣтъ?
— А вы не бываете въ театрѣ?
— Нѣтъ.
— Нѣтъ? Вы не ходите въ театръ? — спрашиваетъ также и Софи.
— Нѣтъ, я не хожу.
— Но почему же?
— Главнымъ образомъ потому, что это меня не интересуетъ, мнѣ это кажется самой скучной глупостью. Мнѣ такъ надоѣдаетъ это ребячество, что я готовъ встать посреди партера и кричать отъ неудовольствія!
На этотъ разъ Софи уже больше не возмущается.
Нужно имѣть снисхожденіе къ необразованному человѣку.
— Какой вы бѣдный! — говоритъ она.
— Да, правда, я очень бѣдный, — говоритъ онъ и улыбается.
Наконецъ, въ прихожей раздаются шаги, и входятъ Фредрикъ и Бондезенъ. Они выпили по стаканчику вина и были возбуждены; они внесли съ собой прекрасное настроеніе.
— Поздравьте насъ! — крикнулъ тотчасъ же Бондезенъ.
— Нѣтъ, правда, все хорошо прошло?
— Объ этомъ мы ничего не знаемъ, — отвѣчалъ Фредрикъ. — Онъ только оставилъ у себя рукопись.
— Говорю вамъ, милыя дамы, это обозначаетъ, что рукопись будетъ напечатана. Это такъ принято. За это ручаюсь я — Андрей Бондезенъ!
Въ это время вошла фру Илэнъ, и посыпались вопросы и отвѣты. Они благодарятъ, они не хотятъ ѣсть, въ честь такого дня они пообѣдали въ «Грандѣ» — вѣдь нельзя же было поступить иначе.
Они принесли съ собой бутылочку, — нужно выпить за успѣхъ.
И Бондезенъ тащитъ бутылку, оставшуюся въ карманѣ пальто.
Хойбро всталъ и хотѣлъ уйти, но фру Илэнъ не пустила его. Всѣ были очень оживлены, пили, чокались и громко разговаривали.
— Что вы читаете? — спросилъ Бондезенъ. — Какъ, политическую экономію?
— Да, ничего особеннаго, — отвѣчаетъ тихо Хойбро.
— Вы, вѣроятно, много читаете?
— Нѣтъ, нельзя сказать; я читаю не особенно много.
— Во всякомъ случаѣ, «Новостей» вы не читаете? Я не понимаю, какъ можно не читать этой газеты? А знаете что? Тѣ, которые увѣряютъ, будто они никогда не читаютъ «Новостей», какъ я слышалъ, читаютъ ихъ на самомъ дѣлѣ больше всѣхъ; да, если не ошибаюсь, я узналъ это изъ самой газеты. Нѣтъ, я сейчасъ говорю не о васъ, сохрани Богъ! За ваше здоровъе! Нѣтъ, здѣсь не вы имѣетесь въ виду. Но скажите, пожалуйста, что вы имѣете противъ «Новостей?»
— Я, собственно говоря, ровно ничего не имѣю противъ «Новостей» — пусть онѣ считаются чѣмъ угодно. Я просто не читаю ихъ, я потерялъ интересъ къ нимъ; мнѣ кажется, что это очень смѣшной листокъ!
— Ну, вотъ, какъ вамъ это нравится! Что же, по вашему, это не руководящая газета? И она не имѣетъ никакого вліянія! Видѣли ли вы когда-нибудь, чтобъ Линге хотя на шагъ отступилъ отъ своихъ убѣжденій?
— Нѣтъ, я такого случая не знаю.
— Этого вы не знали, но нужно же знать, прежде чѣмъ говорить! Извините меня!