И когда она подумала, что больше не выдержит, то он поцеловал её так сильно и страстно, что она забыла обо всём. Она потеряла себя, растворившись в поцелуе, в ощущении его губ. Она подалась вперёд, чтобы коснуться его нежных губ, провести рукой по линии его скул и зарыться пальцами в его мягкие волосы, разделяя их на пряди, чтобы потом из всех сил держаться за них, пока он ласкал и целовал её грудь до тех пор, пока она не потеряла счёт времени.
Каллиопа нашла забавным и сексуальным, как он провёл пальцами по её ребрам и животу, спустился к джинсам, легко расстегнул кнопку и молнию.
Он даже не потрудился стянуть с неё джинсы, а просто просунул руку в них и прикоснулся к её киске, чем вызвал у неё протяжный стон, который она не сумела сдержать. Она была горячей, влажной и с готовностью ожидающей секса... как все несколько последних недель. Каллиопа напряглась, выгнувшись под его прикосновением, встречая его взгляд, когда оргазм накрыл её, а он накрыл её рот своим, поглощая её стоны.
Уайетт обнимал её, пока она не успокоилась, потом, сняв её джинсы и трусики, он снова поглаживал её тело, прижавшись своими губами к её, возбуждая её снова и снова.
Она никогда не знала никого похожего на него, такого горячего, хотя она и понимала, что он уже долго сдерживает себя. Но она потеряла себя оттого, что он делал с ней, и, после того как он подарил ей второй оргазм, полностью расслабилась.
Когда он встал с кровати, чтобы снять джинсы и боксёры, она перевернулась на бок и, прикусив нижнюю губу, изучала его совершенное прекрасное тело. Повернувшись, она вытащила упаковку презервативов из прикроватной тумбочки.
Он выгнул бровь:
— Есть регулярно приходящие и уходящие мужчины?
Она засмеялась:
— Ха. Никогда. Но я надеялась на тебя, поэтому посчитала нужным приготовиться.
Он положил руки на бёдра, и, боже мой, он был великолепен. Сильный, суровый, красивый. Она вытащила презерватив из коробки, он надел его, подошёл и раздвинул её ноги.
Он замер, наблюдая за ней, пока его член входил в неё.
Это было прекрасней всего, что она могла представить себе: как он заполняет её, увеличиваясь внутри неё.
Они подходили друг другу во многих отношениях, особенно в этом.
На этот раз она не сдерживалась, вскрикивала от чистейшего удовольствия, от ощущения каждого движения.
Он откинул волосы с её лица, целуя скулу, нос, губы, поцелуй перешел в глубокий, такой же глубокий, как и его движения, когда он входил в неё. Она закинула ноги ему на спину и приподняла бёдра.
Они прижимались друг к другу, что-то бормотали и целовались, пока страсть разгоралась между ними. Сжимая руки, Каллиопа отдавала столько же, сколько и Уайетт, понимая, что, возможно, это единственный шанс показать ему, что он значит для неё, — сколько значит для неё то, куда их привело взаимное притяжение. Он двигался в ней, неустанный в своем стремлении доставить ей удовольствие. Она и не думала, что способна на такое, пока он входил в неё, сдерживая себя до тех пор, пока она не кончит, она, наконец, громко вскрикнула, и он следом за ней, скользнув рукой под неё, чтобы крепче прижать к себе, пока он вздрагивал, уткнувшись лицом в её шею.
Каллиопа провела рукой по его спине и волосам, не в силах поверить, что это произошло на самом деле. Когда он откатился в сторону, то потянул её вслед за собой, прижав к себе спиной.
Она подумала, не чувствует ли он неловкости. Уайетт был так тих, но он поцеловал её затылок, поласкал её руку и лениво и игриво обхватил её грудь, вызвав тем самым её улыбку.
Он молчал... и она чувствовала, что он не заговорит... так что она понимала, что ей придётся самой нарушить тишину.
— Что ж. Это было довольно хорошо.
Его рука замерла.
— Довольно хорошо?
— Да. Для первого раза, и вообще.
Он перевернул её к себе, и она улыбнулась ему.
— Не смешно.
Она засмеялась:
— Думаю, так и было. Уайетт, ты почти убил меня. Я кончила три раза. И не думаю, что может быть лучше, чем было.
Она поняла, что он борется с собой, но в конце концов его губы изогнулись в высшей степени удовлетворенной мужской улыбке:
— Еще рано. Доверься мне. Будет лучше.
Он наклонился и поцеловал её, и она вздохнула, потрясённо осознав, что готова снова.
Это могло продолжаться всю ночь.