Григорий, оцепеневший и растерявшийся, обеими руками сжимает ружье. Подхвативший его поток тел выносит Сапнова на пустое пространство перед алтарем. На алтаре, устеленном хоругвями, сидит, властно закинув ногу на ногу, абсолютно нагой, блестящий от елея, вина, крови и женских соков человек. Григорий с неведомой ему до того смесью ярости и испуга смотрит на него, не сразу узнавая в нем себя. На Сапнова устремлён взгляд чужих, горящих потусторонним пламенем глаз, словно выжженных на некогда его лице. Человек в его теле вздымает в воздух руку и вихрь шабаша вмиг затихает.
— Пришёл, значит, — рот растягивается в улыбке. — Пришёл, не убоялся. А почто пришёл? Прихвастнуть, как обманул меня? Али мстить? Если мстить, то не за что — только себя можешь корить за опрометчивость. Знал, с чем связался — нечего было договор нарушать. Теперь тебе бежать только до конца дней твоих. А после смерти тебя уж встретят, будь уверен. Как положено, встретят. Не полез бы туда, где тебе и делать нечего, получил бы сыночка, как и просил — живым и здоровым. Через час, когда закричат первые петухи, окончится шабаш, и я смогу выйти из осквернённых стен. До этого момента у тебя есть время уйти. После — не обессудь.
— Не собираюсь я уходить, — сквозь зубы цедит Григорий. — И тебе не дам.
Он вскидывает ружьё и целится в нечистого, нацепившего его личину, а нечистый лишь смеётся в ответ:
— Ни свинцом, ни сталью, ни даже осиной — ничем не возьмёшь. Стреляй, не стреляй — всё одно, я ступил на эту землю, и не тебе меня с неё прогонять.
За спиной у Григория раздаётся топот и голос протоиерея, тревожный и испуганный:
— Хозяин, он патроны освятил!
Нечистый застывает, глаза его округляются от удивления, и в ту же секунду Григорий жмёт на спуск. Звук выстрела разбивает тишину, и Сапнов видит, как залп дроби врезается в его бывшее тело и отбрасывает его во тьму за алтарь. Григорий оборачивается в поисках протоиерея, но тот юркает в сторону и прячется за спинами ведьм. Сапнов стреляет по ведьмам, и те бегут к выходу, на бегу оборачиваясь воронами, сталкиваясь в полёте и падая от выстрелов. В воздухе висит пороховая гарь. Медленно кружась, оседают на пол смоляные перья и пух, на полу лежат мёртвые и умирающие птицы, а их товарки, взбудоражено молотя крыльями и переругиваясь, вылетают в подкрашенную рассветом ночь. Протоиерей бросается на Григория, вынырнув из-за иконостаса, и Григорий стреляет ему в голову, упокоив нечистого в третий и последний раз.
Шагнув за алтарь, он видит лишь лужу крови там, куда упало тело. В этот же миг гаснут свечи, все до единой, и Григорий остаётся в темноте, лишь узкие серые полосы света тянутся от окон и входа. В наступившей тьме Сапнов слышит вкрадчивый злой шёпот:
— На что покусился, человек? Всё одно — ко мне попадёшь! Уходи, и я буду милостив. Останешься — день за днем после смерти будешь смотреть, как твоего сына черти истязают!
Слышится топот босых ног по полу, и на свету мелькает силуэт. Григорий стреляет навскидку, и вспышка выстрела озаряет нечистого на долю секунды. Сапнов успевает заметить рваную рану на его груди.
— Не жалко свою же шкуру портить? — спрашивает шёпот. — Каково это, в себя самого стрелять?
Григорий бьёт на голос, но шёпот уже звучит за спиной:
— Нельзя поймать во тьме того, кто тьмой рождён.
Короткий свист, и в спину Григория входит нож. Сапнов чувствует, как лезвие пробивает кожу, с противным скрипом врезается в подкожный жир и глубоко входит в плоть. Боль выбивает дыхание из груди, и Григорий падает на одно колено, едва не выпустив ружьё.
— Вот и всё, человек, — слышится над ухом. — Вот и пришло твое время. Второй раз, но уже навсегда.
Григорий чувствует сталь на горле, и в этот же миг видит перед собой стену, на которой горят два уголька, отмечающие глаза на образе святого без лица. Прежде чем невидимая рука успевает перерезать ему горло, он стреляет в эти глаза. Освящённая дробь ударяет в образ, сыпется штукатурка, а над головой Григория раздаётся пронзительный крик. Нож падает на пол. Григорий стреляет в стену, пока не кончаются патроны. Крик смолкает, захлебнувшись болью, и в церкви наступает тишина. На улице кричат первые петухи.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Утром мучающийся похмельем следователь войдёт в квартиру, из которой соседи слышали выстрел. Разогнав оперов, криминалистов и экспертов, накричав на участкового, он пройдёт в комнату и увидит лежащих в обнимку мужчину и ребёнка. Ребёнок по документам — Сапнов Алексей Григорьевич, сын владельца квартиры, а мужчина — Рохлин Геннадий Станиславович, чья жена полночи рыдала в горотделе, требуя начать поиски не вернувшегося с работы мужа у равнодушных патрульных. Мужчина и ребёнок лежат в верхней одежде, а за кроватью валяется отброшенное отдачей ружьё. Пуля шестнадцатого калибра прошила обоих насквозь. Самоубийство. Следователь пойдёт на кухню, откроет дверцы шкафчика, достанет хозяйский коньяк и украдкой приложится к бутылке.