Кабан явно ёрничал, хитрил, юлил; он пропитался хитростью, как чебурек маслом; нечисть — откуда в нём взяться чистым мыслям?
— Ладно, давай подсказку и веди к реке. И не называй меня деткой.
— Навигатор — твоя ненаглядная жёнушка, детка. Ты должен сейчас вспомнить её во всей красе, запечатлеть её для меня в квантовых суперпозициях, и всю дорогу видеть её перед собой, воображать её, любить её и желать, — сладострастно шипел Рцысь. — Тогда Стикс пощадит тебя и выведет прямо к её постельке, хе-хе. А погранцов не шугайся: они против влюблённого мужчины — глупые миражи, хотя и мерзкие…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Перед Скелетом качалась зыбкая стена красного тумана. Он шагнул в марево и едва не упал от натиска огненного вихря. На лице, на руках мигом вздулись волдыри, и кожа полезла лохмотьями. Ужасающей температуры пар сжёг волосы, губы, щёки. Живой человек мгновенно умер бы, но ведь Скелет уже был покойником. Он с трудом сделал ещё один шаг и замер, упёршись ногами в то, на чём стоял. Дно реки зыбилось. Ладони сгорели до костей, похоронный пиджак и рубашка спеклись с кожей, из обугленных рукавов торчали бледные фаланги пальцев. Брюки дымились, на коленях образовались дыры.
Скелет скрипнул зубами и сделал очередной шаг, и ещё один, и ещё один.
Сзади кто-то вцепился в бедро и выдрал кус мяса. Скелет повернул голову — рыжий шакал давился его плотью. Морда зверя напоминала человеческое лицо, разрезанное поперёк громадным ртом. Вокруг рта плотоядно шевелились неопрятная борода и усы. Из-за фигуры шакала летела стая гнусных тварей с тремя рядами зубов и скорпионьими жалами. Они бросились на добычу — не все сразу, а поодиночке, чтобы сдирать без помех пузырящиеся кровью шматы плоти. Порыв ветра примчал тучу шершавого песка, разметал стаю и довершил начатое ею, оголив покойника до костей.
Скелет сделал ещё пару шагов, и перед ним из сумрака возникла массивная жаба с петушиной головой и змеиным хвостом. Жаба закукарекала по-петушиному, подпрыгнула по-лягушачьи и в одно мгновение вышибла медным клювом белые яблоки человеческих глаз. Сквозь пустые глазницы хлынула наружу кипящая кашица мозга, пламя тут же выжгло и вылизало черепную коробку изнутри. Скелет вновь вынужден был остановиться.
Жаба захохотала по-бабьи, заухала по-совиному и пропала в багряной мгле. Скелет сфокусировал внутренний взор на милом лице девушки: это была фотография того периода, когда она ещё не стала его женой. Девушка кокетливо улыбалась, хитро поглядывая на него из-под русой чёлки. Скелет улыбнулся в ответ, слегка дрогнула его нижняя челюсть.
— Ты куда, пешеход? — спросил его кто-то. В кровавом тумане белел костяк человека. Такой же путник ада, как и он сам.
— К людям, — прохрипел Скелет. Никаких звуков он, конечно, не произнёс: в реке действовал, как и вообще в потустороннем мире, иной интерфейс для передачи информации. Достаточно было думать, что говоришь, и собеседник отлично ловил мысли.
— Жаль. А я назад. Поквитаться кое с кем. Дорогу знаешь?
— Вперёд?
— Нет, к людям надо поворачивать вправо. Всё время держаться правой стороны. Ты идёшь прямо, а прямая линия ведёт вниз, на дно. Так устроен Стикс: правый берег — люди, левый берег — призраки, а прямо — дно. Держись правее, друг.
— Спасибо, путник. Прощай.
— Может быть, свидимся, пешеход!
Путник двинулся влево, Скелет вправо, и скоро они исчезли в пурпурном мраке…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
После ночного убийства минула неделя. Осень удалилась в чужие края, снег упал на деревья и крыши домов. Скелет иногда скучал по своему просторному гробу. В шкафу приходилось подгибать ноги, и от неудобной позы они болели, фаланги пальцев ныли от подагры. Скелет боялся напугать жену и выбирался из убежища, когда она покидала квартиру. Он ложился на твёрдый пол и с удовольствием вытягивал ноги во всю длину — и бедренные кости, и берцовые, и плюсны; затем укладывал крестом на грудине лучевые кости рук и воображал, что он совершенно здоров и находится дома, при этом путаясь, где истинный его дом — в этой квартире или в засыпанном глиной ящике. Призывать чокнутого вепря он не спешил, да и навеки проститься с женой тоже не торопился. Однако энергии в нём оставалось всё меньше.