Потом Свен повернулся на восток и поднял камень над головой. В тот же миг края обломка засветились семицветной радугой.
— О! — выдохнул Руслан, подавшись вперёд. — Диффузия! Но из-за чего?!
Свен опустил руку и поднёс камень очень близко к стеклу шлема. Секунд десять он просто смотрел на него, а затем стало видно, как поднимается тонированное забрало.
Экран залил уже не приглушенный красный, а ярко-багровый свет, и искры, вкраплённые в обломок, засверкали с новой силой. Геолог потрогал их перчаткой скафандра, затем развернул её ладонью к себе. Стало видно, что на пальцах осталось несколько искр.
— Какая-то пыль, — прокомментировал Рудер. — Но мы брали кучу образцов и ни разу не нашли ничего подобного.
— Мы всегда это делали ночью, — ответил Щербин, не сводя с экрана глаз.
— Ну, и что? Искры могли быть не видны в темноте, но куда они потом-то девались?
— Хороший вопрос, — пробормотал Руслан.
— Смотрите, он поднял стекло! — воскликнула Луговская. — Господи, зачем?!
Запись показывала, как геолог подносит камень к лицу, а затем образец пропал из обзора.
— Что? — не выдержав, вскочил со стула Щербин. — Что он сделал?
— Может, понюхал его? — предположил Рудер. — Или… лизнул?
— Он падает! — Руслан указал на экран, где камера накренилась, поплыла в сторону и вниз, а затем остановилась, показывая лежащие на площадке камни.
Луговская тихонько застонала. Было ясно, что геолог умер.
— Прокрути дальше, — велел после паузы Щербин лаборанту.
Руслан послушно промотал запись до того момента, когда появились микробиолог и остальные. Между этим и падением геолога ничего не происходило.
— Теперь ясно, что эта пыль убила Свена, — подвёл итог увиденному Рудер.
— Из-за неё он остекленел.
— Должно быть, это какое-то вещество, вступающее в реакцию с жидкостями, — сказала Луговская. — Нужно быть очень осторожными. И прежде всего, исследовать образцы, которые взял Семён Михайлович.
— Я сделаю это сам, — ответил Щербин. — В закрытой лаборатории. Нет! — резко оборвал он начавшего было возражать лаборанта. — Ничьей помощи мне не требуется. Всё будет в порядке. Я помещу бокс в герметичный шкаф и сделаю всё там.
— Погодите! — воскликнул вдруг испуганно Рудер. — На перевале мы ходили по этой пыли! Она должна была остаться на подошвах и на скафандре Свена. Да и на наших тоже, ведь мы его тащили!
— Спокойно! — прикрикнул на всполошившихся коллег Щербин. — Мы ведь пока живы, так? А Свен, вероятно, умер мгновенно. Во всяком случае, в течение нескольких минут.
— Если он и был жив, то двигаться не мог, — добавил Рудер.
— А с нами, кажется, всё в порядке. Так что без паники. Сейчас наденем защитные комбинезоны, пойдём в лабораторию и всё осмотрим. Потом, если скафандры чистые, обследуем гравитант.
— Да-да, — закивал Руслан. — Надо быть профессионалами!
Последняя фраза прозвучала так, словно лаборант убеждал прежде всего себя.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Щербин поместил бокс с образцами в стеклянный шкаф, включил режим повышенной изоляции (это означало, что никто не сможет войти в лабораторию, пока он сам не введёт изнутри код) и взялся за пульт управления манипуляторами.
Тонкие, похожие на членистые конечности насекомых, металлические «пальцы» задвигались по ту сторону стекла. Они открыли замки бокса и подняли крышку. В зеркале сверху отразились подобранные на перевале камни. Щербин достал их и положил на специальный поднос так, чтобы камеры могли снимать образцы со всех сторон.
— Семён Михайлович, как дела? — раздался голос Рудера в динамике закреплённого в правом ухе передатчика.
— Неважно, — ответил Щербин, сделав увеличение и вглядываясь в один из экранов.
— Почему?
Коллеги микробиолога находились в комнате охраны и наблюдали за ним по мониторам, поддерживая голосовую связь.
— Я не вижу пыль, — ответил Щербин.
— Совсем?
— Да.
— Может, её трудно разглядеть из-за искусственного освещения? — предположил Руслан. Его голос слегка дрожал от напряжения. Было слышно, как лаборант порывисто дышит. «Должно быть, он не отрывал глаз от экрана», — отстранённо подумал Щербин.
— Попробую создать диффузию, — сказал он, включая осветительные приборы.
Через несколько минут микробиологу пришлось сообщить товарищам, что радуга вокруг камней не возникла, под каким бы углом он их ни поворачивал, и какие бы спектры ни использовал.
— Кажется, пыль просто исчезла, — сказал он.