В недрах сознания раздался знакомый голос: «Отдашься. Разделишь страдание. Разделишь наслаждение», Двое демонов — словно звери, сбившиеся в стаю, — были рядом с ним. Они питались, с удовольствием вытягивая из него горячий, густой поток боли и ужаса, не торопясь и смакуя каждый обрывок его чувств, каждый порыв его эмоций. Кто он для них? Сосуд. Угощение. Невероятная, черная смолистая жижа заполняла собою весь мир. Был ли смысл страдать? «К чёрту вас. Берите», — услышал он собственный голос. Из тёмной бездны донёсся смешок — низкий, клокочущий. «Да берите же, берите!» — звенели в сознании его мольбы. «Всего берите! До конца! Умоляю!» — и, чем больше он упрашивал, тем медленнее становился чёрный поток образов.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Он очнулся. Вокруг по-прежнему были холодные стены подвала, горела свеча, а рядом с ней на полу лежал Филипп. Демоны по-прежнему были здесь, еле различимые в полумраке. Один из них указал на Филиппа: его худое, израненное тело сотрясалось в немом плаче, из рваной раны на животе прямо на голый бетон вытекало содержимое брюшной полости.
«Разделишь страдание. Разделишь наслаждение».
Саша подошел к Филиппу, присел на корточки и нежно приобнял.
— Ну-ну, всё хорошо, — он погладил приятеля по волосам, а затем с силой вонзил свободную руку прямо в распоротую рану, разрывая тёплые скользкие внутренности и проталкивая её вверх, туда, где должно было быть сердце. Вот и оно — слабый, умирающий комочек. Он сжал кулак — Филипп дёрнулся и замер.
Саша вынул руку и выжидающе посмотрел в полумрак. Раздался удовлетворённый смех и в воздухе мелькнуло несколько белых точек. Мощным потоком Сашу захлестнула волна чувств и видений, вновь он ощутил неземную боль и страдание, но, на сей раз, это было иначе — так, словно кто-то собрал все эти страшные, острые эмоции в один огромный шар, а затем вывернул наизнанку, переиначив саму суть их восприятия. Одним словом, это было… наслаждение. Абсолютное, высшее, ни с чем не сравнимое. Весь опыт его жизни — всё самое сладкое и приятное, что испытывало его сознание и его плоть — всё прежнее до этого мгновения сделалось тусклым и бесцветным, пресным и неинтересным. Все желания, весь мир вокруг — всё собралось в пылающем белом зареве. И ради этого нового был готов на всё.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Жёлто-чёрная свеча потухла. Саша поднялся на ноги и ощупал под рубашкой длинный шрам, пересекавший его грудь. Он улыбнулся, вытер руки о лежавшую на стуле одежду Филиппа, поправил пиджак и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Денис Назаров
О
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
От автора: «О — это воплощённая в жизнь идея о том, что читатель — непосредственный участник создания произведения. Это попытка максимально связать в одно целое форму и содержание.
Этим рассказом я хотел приблизить самого читателя к тексту как таковому и показать, что иногда это может быть страшно».
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Книга лежала среди банановой кожуры, яблочных огрызков, бумажек и прочего хлама, которым мы кормили пакет для мусора последние сутки. Жёлтая страница смотрела на меня через тонкую оболочку, будто спрашивала — возьму ли я книгу в руки или позволю ей присоединиться к океану бумажного, пластикового и прочего мусора на свалке. Точно не знаю, почему Егор её выкинул… Хотя догадаться не сложно. Кому сдался ветхий томик с оторванной обложкой и потрёпанными страницами? Это я не привык выкидывать книги. Даже когда рвались в клочья дешёвые томики в мягкой обложке, что я покупал по сто рублей в книжном на Мечтателей двадцать пять, я оставлял их. Не заклеивал, а просто втискивал на полку между более надёжными томами в твердых переплетах, где они продолжали собирать пыль.
У меня не было никакого особого трепета перед книгой. Я не испытывал удовольствия от запаха бумаги или типографской краски, скорее, даже наоборот. Не был я и сторонником теории, что информация куда лучше усваивается с бумаги, нежели с экрана. Книга для меня оставалась просто книгой, убежищем информации, иногда полезной, иногда нет, но я никогда не выкидывал прочитанное и не отдавал друзьям.