Лаборант направился к Щербину, ничего не говоря. Тот не видел его, потому что стоял лицом к стеклу. В руках у него был один из образцов, вынутый из держателей и сияющий, как горшок Лепрекона. Тонированное забрало микробиолог поднял ещё сорок минуг назад, так что Луговская видела его лицо, отрешённое выражение которого наводило на мысль, что руководитель группы не в себе.
— Руслан, осторожнее! — сказала врач в микрофон. — Постарайся, чтобы он тебя до последнего не заметил.
— Хорошо, — ответил лаборант. Он старался держаться за спиной Щербина. — Что мне сделать?
— Отбери у него образец, — сказала Луговская. — Мне не нравится, что он смотрит на него так долго.
Когда лаборанта и микробиолога разделяли метра полтора, Щербин вдруг повернул голову и уставился вниз, затем резко обернулся, одновременно отступив к стеклу.
— Он увидел твою тень! — сообразила Луговская. — Отбери камень!
— Ладно.
Руслан бросился на Щербина с предельной скоростью, которую позволял развить массивный скафандр, но её оказалось явно недостаточно: микробиолог успел среагировать.
Оружие оказалось в руке Щербина на секунду раньше, чем лаборант добрался до него. Коротко полыхнуло, и Руслана отбросило назад — словно он ударился о резиновую стену.
Луговская закричала.
— Что происходит?! — раздавшийся в динамике голос принадлежал Рудеру. — Я уже иду.
— Он убил Руслана!
— Что?!
— Застрелил его!
Тем временем Щербин подошел к распростертому на полу лаборанту и склонился над ним. Микробиолог протянул руку к шлему Руслана и нажал поочередно две кнопки с правой стороны. Тонированное забрало и стекло тотчас поднялись, открыв лицо лаборанта смертоносному излучению Нереиды.
— Возвращайся! — сказала Луговская, не отрывая глаз оттого, что происходило за стеклом. — Он и тебя убьет!
— Ну, уж нет! — прорычал Рудер. По прерывистому дыханию стало ясно, что химик бежит. — Я сам его прикончу!
Щербин тем временем положил камень на лицо лаборанта. В динамике щёлкнуло, и врач услышала его на удивление спокойный голос:
— Сейчас ты всё поймёшь. В последние минуты своей жизни.
Слова звучали так, будто их произносила машина.
Руслан оказался ещё жив — динамики наполнились его хрипом, почти сразу перешедшим в пронзительный вопль.
— Я всё записываю камерой скафандра, — сказал Щербин. — Марина, ты слышишь?
Луговская не ответила. То, что происходило снаружи, было слишком ужасно! Она не могла заставить себя говорить с этим человеком, превратившимся в чудовище.
Вещество, какой бы природой оно не обладало, действовало на тех, кто долго имел с ним дело. Возможно, опасность была даже не в нём, а в сиянии, которое оно продуцировало. Свен, Руслан, Щербин — все они смотрели на него слишком подолгу в последнее время. Иногда врач и сама ощущала смутное беспокойство, если задерживалась взглядом на окне, за которым виднелся абрис гор. Будто нечто медленно вползало в её сознание…
В лаборатории появился Рудер с пистолетом в руке.
Щербин заметил его сразу, но выстрелить не успел: химик опередил спятившего учёного. Его оружие вспыхнуло, микробиолог отлетел от Руслана и ударился о стену. Он сполз по ней и замер, похожий на бесформенный серебристый мешок. На плече скафандра зияла чёрная дыра, источавшая прозрачный дымок.
Рудер подбежал к Руслану и сбросил с его лица камень.
— Чёрт! — прошипел он в отчаянии.
— Мёртв? — спросила Луговская, предвидя ответ.
— Остекленел!
— А что с Щербиным?
— Сейчас посмотрю.
— Только осторожно.
— У него нет оружия.
Действительно, пистолет лежал на полу, и дотянуться до него микробиолог не сумел бы, даже если б оказался всего лишь ранен.
Рудер подошёл к Щербину и проверил жизненные показатели.
— Мёртв! — объявил он. — Странно, рана в плече не смертельная, вроде…
— Подними забрало, — посоветовала Луговская.
Химик нажал две кнопки на шлеме Щербина.
— Остекленел, — сказал он удивлённо.
— Это из-за дыры в скафандре, — сообразила врач. — Вещество попало внутрь через неё. В лаборатории его полно — после всех-то экспериментов.
Рудер встал.
— Надо перенести их на базу, — сказал он. — Один я не справлюсь.
— У нас есть погрузчик.
— Да, придётся его задействовать.
— Я тебе помогу. Подожди меня.
— Хорошо. Сколько у нас времени?
Луговская взглянула на часы.