Уже в коридоре, с лишь немного посвежевшей головой, она еще чувствует, что музыка не гонит её прочь, а снова зовет присоединиться к общему ритуальному танцу во славу порезанной на фрагменты жизни. И вдруг она встречает его. Во рту у неё кисло, погано и, глядя на его губы, что раздвигаются и слегка приоткрываются в пьяной улыбке, она понимает, что только они способны заглушить этот мерзкий вкус. И она не ошибается.
Вернувшись из воспоминаний, Юля твердо решает, что никакой Гоша не отнимет у нее Ивана. Она должна записать разговор мужа с его новым другом, когда чужак снова явится в их дом.
Эта мысль нравится ей и, улыбаясь своему искаженному отражению на блестящей поверхности крана, она добавляет горячей воды и погружается в густую пену.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
— Как долго мне ждать?
Иван мял в руках салфетку, опустив глаза и разглядывая поцарапанную поверхность стола, чашку в бежевых разводах от кофе, деревянную стойку с рекламой… Все, что угодно, лишь бы долго не смотреть в глаза Гоше. При всем уважении к нему, он боялся спокойного и будто ожидающего чего-то взгляда собеседника. Это был тот случай, когда страх и уважение идут рука об руку и когда их так легко спутать.
— Все зависит от тебя, — ответил Гоша.
Он, как всегда, расслаблен. Правый локоть на спинке кресла, левая рука на столе. Его пальцы никогда не дрожат, он спокоен. Спокоен до омерзения. Редко, но все же Иван ненавидел Гошу за умение никогда не терять лица, сохранять самообладание. Как в этот самый момент, пока он сам яростно уничтожал салфетку, и в полумраке кафе под светом тусклой лампы летала бумажная пыль.
— Будь спокоен, — ответил Гоша. — Ты слишком нервный. Тебе нужно больше уверенности в себе, иначе ничего не выйдет.
— Я уже готов! — выпалил Иван.
— Что за нетерпеливость? — Гоша усмехнулся, взял салфетку и обтер блестящие от кофе губы. — Еще не время, уж поверь. Ты можешь говорить мне, что готов на все, будто понял, что иначе нельзя, но все равно, там… — Гоша постучал себя по виску. — Ты ищешь другой путь.
— Я не…
— Не обманывай меня. Я проходил через это.
— И как же мне перестать врать себе?
— Очень просто, — ответил Гоша, кладя в тарелку смятую салфетку. Проходящий мимо официант в помятом коричневом фартуке и с такой же помятой физиономией, словно говорящей, сколь бурный был у него накануне вечер, сбавил ход, но Гоша слегка покачал головой, одним простым жестом давая понять, что сейчас не лучший момент, чтобы забирать грязную посуду. — Пойми вот что: у тебя много путей. Ты можешь просто уйти, не сказав ни слова, можешь высказать ей все, сказать, что не любил её. Можешь наврать с три коробка. Все эти методы просты и испробованы. Но они не работают! Поэтому я еще раз спрошу тебя, ты любил её когда-нибудь?
— Да! — ответил Иван, посмотрев в глаза Гоше.
— Но ты уверен, что это больше не твоя жизнь? Что ты на самом деле не хотел жить так?
— Уверен.
Гоша улыбнулся, помолчал некоторое время и заговорил тихим голосом.
— Мой сын очень любит конструкторы. Как-то раз я купил ему «Лего» с кучей деталей. Здоровенная коробка, целый замок с рыцарями, башнями, конюшнями, разными пристройками. И знаешь, он всегда собирал замок по схеме, по картинке с коробки. Даже пластиковых рыцарей расставлял на одни и те же места. Он все делал правильно… — Гоша пожал плечами. — И очень скоро конструктор ему наскучил. После сборки он мог немного поиграть с этим замком, но это ненадолго его занимало. Ему был интересен сам процесс складывания деталей по схеме. Конечно, я мог бы легко купить ему новый конструктор, но я не сторонник такого подхода. Я хотел разобраться, как это исправить. Я сказал ему: «Макс, собери что-нибудь новое. Используй эти же детали, но построй не по картинке с коробки. Используй картинку в голове». Сначала у него получалась сущая ерунда, но знаешь, что было дальше?
— Что? — выдавил Иван. Он понимал, к чему ведет собеседник и ему никогда не нравилось хождение кругами, но не в случае с Гошей. Когда тот рассказывал, Иван был готов слушать его вечность, даже если это были сущие банальности.