Ужас, как гигантский паук оплетал его сердце тугой паутиной, намереваясь остаться с ним навсегда. Он все понял, но отказывался признавать очевидное. Рокотов упрямо шел вперед — домой к дочери.
Данил бросил спортивную сумку, вещи в ней будто стали кирпичами, притягивающими к земле. Огонь в груди разрастался, и каждый шаг давался с неимоверными усилиями. Из легких поднимались кровавые сгустки. Он закашлялся, и темно-красные капли брызнули изо рта, окропив одежду и траву под ногами. Преодолев еще несколько метров на полусогнутых ногах, Рокотов упал. Силы стремительно покидали его, но он не сдавался. Данил пополз к чистому миру, где на горизонте виднелась луна и звезды, и где Наденька ждала любимого папку.
Он медленно продвигался вперед, его жуткие булькающие хрипы разбавляли ночную тишину, смешиваясь со стрекотом сверчков. Рокотов схватился за стебли полыни, отталкиваясь ногами от земли, подтянулся к кусту и замер.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Данил открыл глаза. Над ним простирался беленый потолок с жужжащими люминесцентными лампами.
— Проснулся! — закричал рядом женский голос, и следом застучали каблуки, удаляясь куда-то.
Через минуту в комнату вошли высокий мужчина и низенькая женщина, одетые в белые халаты.
— Как себя чувствуете? — спросил незнакомец.
— Где я?
— В больнице. Я ваш лечащий врач, Гордеев Андрей Васильевич. Вы помните, что произошло?
Рокотов задумался, вздрогнул и испуганными глазами просмотрел на врача.
— Вас нашли без сознания далеко от дороги.
— Помню, задыхался от воздуха. Проклятый Чалгаевск отравил меня.
— Да, и благодаря ему вы до сих пор живы.
— Что?!
— Разве вы не поняли? Вы в чалгаевской городской больнице.
— Нет! — дернулся Данил, но не смог подняться с кровати. Под одеялом его тело держали ремни. — Какого черта?!
— Успокойтесь! Это всего лишь меры предосторожности, ради вашей же безопасности… — на этих словах в палату вошел сгорбленный старик, в коричневом костюме, по цвету схожему со смогом над Чалгаевском. Его макушку покрывали жиденькие седые волосенки, точно пушок на голове новорожденного. Он пристально смотрел на Рокотова поверх очков, и походил на скукоженный заплесневелый сухарь.
— Здравствуйте! Будем знакомы — Кирилл Филипповчи Алексеев, директор чалгаевского химического завода, — представился он сухим трескучим голосом, подходя к кровати Рокотова. — Должен признаться, это по моей вине. Все тут остаются по моей вине…
— Отвяжите меня! — щеки Данила заливал багровый румянец, гнев вытеснил вспыхнувший в начале страх, глаза под сведенными к носу бровями метали яростные взгляды.
— Не ругайтесь, выслушайте!
— Отвяжите! Сволочи! Нелюди!
Кирилл Филиппович посмотрел на врача и кивнул. Гордеев достал из кармана шприц.
— Только попробуй, изверг!
— Это умерит ваш пыл, но спать вы не будете, — Андрей Васильевич снял с иглы колпачок и вколол Рокотову содержимое шприца, выше локтя.
— Думаете, никто не узнает, что вы на заводе прячете?! Еще как узнают! — не успокаивался Данил. — Уж я обещаю!
Через несколько минут он стал затихать, искривленные гневом черты лица разгладились и не выражали ничего, кроме безразличия.
— Так лучше, — кивнул Алексеев и сел на край кровати Рокотова. — Столько раз рассказывал новеньким одно и тоже, и все равно не знаю с чего начать, — посетовал директор. — Данил, послушайте, чалгаевцы не могут жить без промышленных отходов с завода. Ядовитые выбросы нам жизненно необходимы, как вода и еда. Чистый воздух смертелен для нас, как вы уже поняли. Мы все отравлены. Только у одних изменения невидимы, другие же напротив теряют человеческий облик. Вам еще о многом предстоит узнать.
— Я отравился за три дня? — блекло прозвучал голос Данила.
— Вы здесь дольше трех дней.
— Сколько?
— Около двух недель.
Рокотов тяжело вздохнул, на большее он был не способен, все эмоции подавляло успокоительное.
— Да и за месяц вы бы не отравились, — продолжил Алексеев, — нужно прожить здесь несколько лет, чтобы стать зависимым от Чалгаевска. Поэтому нам пришлось ускорить этот процесс. Когда вы легли спать, после первого рабочего дня, мы продлили ваш сон на девять суток и все это время вы находились под воздействием веществ, способных необратимо трансформировать клетки организма.