В темноте перед ее глазами вспыхнули искорки. Лиза почувствовала чей-то невероятно тяжелый взгляд, чье-то присутствие. Пространство вокруг заполнилось движением, теплый воздух лизнул ее по лицу, холодное и липкое коснулось подбородка, раздался свистящий звук, сопение и тихий, скрипучий голос шепнул в ухо:
— Я нюхаю твое лицо. О, этот чудесный аромат удивления и сладкий запах радости. Лучшее блюдо сегодняшнего дня. Дай мне задумчивость, Лиза, дай мне унюхать твою эмоцию.
Лиза хотела закричать, но что-то забилось ей в горло. Темнота, похожая на безвкусное желе.
— Изобрази! — рявкнули в ухо. — Немедленно!
Темнота заколыхалась, подобно покрывалу на ветру. Из глаз Лизы потекли слезы. Она представила, как изображает задумчивость: хмурится, смотрит в никуда, поджимает губы, морщит лоб. Мышцы на лице дрогнули, искажаясь против воли. Уголки губ поползли вниз. Брови изогнулись. Показалось, что чьи-то холодные и влажные руки дотрагиваются до кожи и лепят новую маску, словно лицо Лизы было из пластилина.
— Превосходно, — раздалось из темноты. — А говорила, что не умеешь. Для третьего курса весьма неплохо.
— Зачем вы это делаете? — выдавила Лиза.
— А для чего ты хочешь стать актрисой? Ты получаешь удовольствие от того, что отдаешь чужим людям эмоции. Тебя ведь этому учат, да? Люди приходят в театр, чтобы полакомиться ощущениями. Одним по вкусу твоя радость, другим — грусть. Третьи любят погорячее, а четвертые — чтобы можно было подумать. Ты никогда не задумывалась о том, что актерская игра — это хорошо приготовленный десерт? Лакомство. Людская жизнь сера и невыносима, как ежедневные бизнес-ланчи на работе или бич-пакеты на ужин. Им хочется лакомства. То, что ты называешь искусством, всего лишь чиз-кейк из эмоций. Вкусный он будет или нет — зависит от мастерства, — в темноте откашлялись. — Изобрази, пожалуйста, испуг. Как будто ты увидела таракана.
Пальцы Лизы вцепились в стул так сильно, что она чувствовала, как болезненно отходит ноготь на одном из пальцев. В голове кружился ворох мыслей, но не было ни одной спасительной — той самой, которая по всем законам жанра должна была прийти в подходящий момент.
Вместо этого она вдруг представила таракана, выползающего из сливного отверстия раковины. И раковину увидела — старую, с пожелтевшими краями и пучком кошачьей шерсти, намотанном на металлической решетке отверстия… Вновь что-то холодное и влажное дотронулось до ее кожи на лице, растянуло веки, приоткрыло рот, поелозив по потрескавшимся губам, смяло щеки и лоб. Заболела голова — что-то внутри головы! Лиза почувствовала, будто под черепом, в области левого виска, что-то шевелится, беспокойно ерзает, пытается выбраться наружу, скребется лапками… О, этот звук! Внезапная боль заставила Лиза вскрикнуть. Кажется, порвалась кожа на виске, и что-то маленькое и липкое побежало по лицу.
Теперь уже Лиза закричала что было сил. Завопила. Заверещала. Замотала головой, пытаясь стряхнуть что-то, что выбралось из-под ее кожи. А нечто невидимое и маленькое пробежало по подбородку, коснулось губ усиками и… Пропало.
Из темноты рассмеялись.
— Извини. Я просто немного усилил эффект. Вишенка на торте, все дела. Очень вкусно, спасибо! Ты справляешься!
Лиза почувствовала чужое дыхание. Кто-то сопел и втягивал носом воздух. Кто-то нюхал ее лицо. Кожа как будто отслаивалась, какие-то частички, мягкие и твердые комочки под хрупким слоем эпидермиса… Мышцы?.. Может быть, эмоции? Нечто из темноты забирало ее эмоции. Пожирало их, как десерт.
По щекам потекли слезы.
— Не надо так, — сказали, как будто с сочувствием. — Смотри на жизнь проще. Актеришки из театров похожи на многоразовые жевательные резинки, тебе же повезло стать блюдом дня! Ты умеешь изображать боль?
Что он от нее хочет?
— Боль… — мягко повторили из темноты. — Настоящими актерами становятся только через боль. Настоящий актер — это пластилин, из которого можно вылепить что угодно. Если пройдешь тест, я обещаю, возьму тебя на работу. Тебе же нужна эта работа?
Как бы она хотела сейчас сказать «нет», выбежать из комнаты и никогда больше не возвращаться! Прочь из города, в родной Владимир, к родителям, помириться!
Конечно же, чуда не произошло. Что-то из темноты взяло ее за щеки и с силой дернуло. Кожа отслоилась — Лиза чувствовала, как она отходит от черепа, словно луковая кожура — с треском лопается на затылке. А в это время что-то подхватило ее руки и вывернуло локти. Кости сломались, будто сухие ветки. Огненная боль растеклась по телу, и Лиза закричала, не в силах сдерживаться. Ее тело ломали, мяли, изгибали. Кто-то вышиб стул. Лиза упала, кожа с лица сорвалась. В рот, в ноздри хлынула кровь. Крик перешел в кашель. Хрустнула коленная чашечка на левой ноге.