— Да ты совсем спятил с этим ящиком, — громко сказал Кирилл. — И я тоже хорош… Твои хрипы. Забыл? Ты же в обморок чуть не грохнулся, там, у Таврического. А когда вернулись, живо в себя пришел. Как тебе такое?
— Думаешь, это связано с…
— А с чем еще? Сколько этих хреновин залетело тебе в легкие? Как они там поживают, интересно — может, уже основали небольшую колонию?
Ян побледнел.
— Пойдем, — Кирилл схватил его за рукав и потащил к лестнице. — Пойдем, подышишь свежим воздухом… Посмотрим, как им это понравится!
— Киря, да ты чего…
Они едва ли не кубарем скатились вниз.
— Погоди… Погоди, — пыхтел Ян, едва поспевая за приятелем, перевшим вперед, как танк.
— Сюда!
Кирилл усадил его на скамейку, примостившуюся у черного хода во дворе-колодце. Встал рядом, пытливо вглядываясь в лицо приятеля.
— Ну, как?
— Дышу, — раздраженно сказал Ян. — Почему бы тебе не… Не…
Он вздрогнул, с удивлением посмотрев на грудь.
— Как странно…
— Что?
Ян медленно поднес руку к груди, словно хотел проверить, бьется ли еще сердце. Его лицо испуганно вытянулось.
— Жжется…
Неожиданно он выгнулся дугой, издав страшный хрип.
— Ян!
Кирилл вцепился в его плечи, удерживая на скамейке.
— Дыши! Нужно продышаться, давай!
— Киря! — прохрипел Ян. — Жжется! Уйди!
— Они дохнут! Давай, дыши, мать твою!
— Нет! Домой! Пустииии!..
Его грудь подымалась-опускалась, как кузнечный мех, будто Яна становилось больше под разбухающей курткой. Он хрипел и корчился, вращая глазами, а Кирилл что-то кричал, но не слышал сам себя. В его руках, сквозь подклад рыбьего меха, под курткой Яна двигалось, ворочалось, пузырилось…
Яркой вспышкой обрушился удар. Двор крутанулся, и сквозь радужные круги в глазах Кирилл увидел удирающего Яна — слепо растопырив руки, тот нырнул в темную арку.
В ушах звенело.
Кирилл уперся в холодную землю, пытаясь подняться, но все вокруг крутилось, крутилось, крутилось…
А потом звуки стали далекими, словно доносились сквозь толщу воды, и в рухнувшей тишине он услышал нещадно колотящееся сердце.
Он закашлялся.
Из подворотни выглядывали любопытные, привлеченные криками. С трудом поднявшись, Кирилл проскользнул мимо них — серые лица оборачивались вслед, плавно, будто во сне. Порыв ветра, всасывающийся в арку, подталкивал в спину холодными пальцами. Впереди в ватном безмолвии несся поток машин.
Неужели он ошибался? Неужели из-за него…
Тук-тук. Тук-тук.
Кирилл вывалился из арки, и оглушительный грохот улицы обрушился со всех сторон. Оттолкнув кого-то, он распахнул парадную дверь и нырнул внутрь, обратно в пыльную тишину.
На лестнице темнело что-то продолговатое. Фонарик Яна. Подняв находку, Кирилл продолжил подъем, подсвечивая себе фиолетовым лучом.
Дверь квартиры приятеля была приоткрыта. Плотный поток прозрачных существ, загадочно мерцая в свете фонарика, стелился под потолком — словно ручеек, стекающий вверх по лестнице.
Прямо в открытое окно.
Невесомые тела, подхваченные сквозняком, уносились в небо, похожие на искры костра. И — делились, делились, делились…
Вытащив из кармана платок, Кирилл плотно обмотал лицо.
Он постоял перед дверью, прислушиваясь. В квартире было тихо.
Вспомнилось мягкое, пузырящееся под курткой. Словно кипящий студень… Словно ком белесых червей.
Кирилл содрогнулся. И вошел внутрь.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Что-то мелко поблескивало на полу в полумраке коридора — зеркало с дверцы шифоньера было разбито вдребезги. Осколки тоскливо хрустнули под ногами.
— Ян! — негромко позвал Кирилл, останавливаясь у дверей комнаты. Из темноты донесся протяжный вздох.
— Ты там? — спросил он, хотя прекрасно знал ответ. Поплотнее прижав платок ко рту, Кирилл шагнул вперед.
Окно по-прежнему скрывали плотные шторы, и молодая поросль неведомого растения смутно белела в полумраке.
— Стой.
Ян стоял у окна, спиной к двери, отодвинув тяжелую ткань, словно высматривал кого-то на улице.
— Ты… Как?
— Мне хана, — проговорил Ян спокойным, чужим голосом.
Он продолжал пялиться в окно. Куртка, висевшая лохмотьями на его спине, странно топорщилась в стороны.
— Чувак, прости… Я думал, это поможет, — сказал Кирилл поднимая руки. — Теперь мы просто…
— И тебе тоже, — продолжил Ян, оборачиваясь.
Кирилл завопил.
Грудная клетка Яна была раскрыта, словно чудовищная книга; полы разорванной куртки висели на растопыренных, в обрывках посеревшей обескровленной плоти, ребрах. Два продолговатых, склизких, надувшихся мешка легких густо расцвели бутонами сизого цвета с плотными листьями, проросшими прямо сквозь мясо, как сквозь решето. Между ними слабо пульсировал бесформенный овал сердца, а чуть ниже, в белой пене и слизи, поблескивали ленты кишок.