Анатолий и Александр встретили нас у Муси улыбками.
– Здравствуйте, – сказала им Вера, когда мы подошли и сбросили с себя рюкзаки. Вернее, Вера сбросила, а я просто села на землю у колеса и вытянула ноги. – А вот и мы. Как спалось? Муся вас не обижал?
Всё-таки, я поражалась на Веру. Она при непосвящённых в её тайну людях иногда умела себя вести так непринуждённо и естественно! Но при этом всё равно всегда производила на них впечатление какой-то своей ненормальности. Из-за улыбки, что ли? Из-за некоторого несоответствия улыбки и взгляда, наверное. Когда она улыбалась, взгляд её казался то ли удивлённым, то ли испуганным, то ли настороженным, то ли всё вместе. Вот когда она не улыбалась и говорила чётко и коротко, никаких внешних несоответствий в ней не было, и взгляд у неё был такой, что долго ей в глаза смотреть не станешь.
– Здравствуйте, всё нормально. А вы как?
Анатолий явно не знал, о чём спросить. Они с напарником понятия не имели, что такого эти две бабы всю ночь делали на горе, чего не могли сделать внизу.
– У нас тоже всё отлично, – сказала Вера. – Взяли все нужные пробы без помех, – она похлопала по своему рюкзаку, ставя его в багажник Муси.
"Ну вот, вроде ничего и не сказала, а вроде и всё теперь им понятно, – подумала я. – Умеет моя сестричка манипулировать людьми. И мной умеет и другими. Хороший командир взвода".
– Сейчас давайте умоемся, перекусим, справим прочие нужды и через минут сорок, сорок пять поедем обратно. Или кто-то хочет остаться? – улыбнулась Вера.
Желающих не нашлось.
Мы умылись, поливая друг другу водой в ладошки из пятилитровой пластиковой бутылки, прогулялись в низинку, перекусили, чем бог послал, переоделись и поехали обратно. Я специально посмотрела на часы и вначале и при отъезде – уложились в сорок три минуты.
– А у тебя сиденья попу греют? – спросила я.
– Конечно греют, – сказала Вера. – Иначе стала бы я такую машину брать. Включить?
Я рассмеялась.
21 октября, как мы и договаривались, Вера позвонила мне днём и пригласила на завтра вечером к себе в гости.
– Приезжай, Танюш, я соскучилась, повидать тебя хочу. Посидим, я вина возьму. Что тебе приготовить?
– Сейчас, дай подумать. Чем там у вас в Кореях угощают дорогих гостей?
– Чапхэ, – сказала Вера.
– Это что-то из собачатины? – хихикнула я.
– Можно и из собачатины, только где я быстро найду добермана с хорошей родословной? Может, говядина устроит? Там берётся говядина и…
– Нет, нет, нет, – прервала я Веру. – Не рассказывай. Сюрприз будет. А тебе что привезти?
– Лайм привези, – сказала Вера. – К семи жду. Не опаздывай, а то чапхэ перестоит.
Чапхэ мы готовили вместе.
– Свежих шиитаке не нашла, нашла только сушёные, – сказала Вера.
– Это что это, шиитаке?
– Грибы такие. У нас не растут.
Вера открыла кастрюльку, в которой в воде плавали нарезанные пластиками грибы, похожие на шампиньоны.
– А чапхэ вообще это что?
– Жаренная соломкой говядина с фунчёзой, грибами, кое-какими овощами и кунжутом. Сейчас сама всё увидишь. Мой руки.
Приблизительно через час у нас всё было готово. Мы сели, Вера налила мне вина, мы чокнулись – она стаканом с водой, в котором плавали кружочки лайма, я бокалом с вином, – но пить я не стала. Чапхэ мне понравился или понравилось – я не знаю, как правильно, – и я умяла целую тарелку.
После ужина Вера приготовила мне кофе со взбитыми сливками и положила на блюдце пирожное-корзиночку с варёным сгущённым молоком, грецким орехом, кленовым сиропом и фундуком.
– Откармливаешь меня, как на убой, – хихикнула я. – Скоро я, как Сомов, в самурайку не влезу.
– Купишь себе что-нибудь широкофезюляжное, как у меня, – улыбнулась Вера.
Мы разожгли камин в гостиной и включили телевизор.
– Я уже отвыкла от телевизора, – сказала я, глядя на экран, где шло какое-то политическое ток-шоу.
– Не следишь за новостями?
– Слежу, конечно. С нашей работой нельзя не следить. Но если бы не работа, сроду бы не стала смотреть на весь этот цирк и дурдом, какой сейчас в массмедиа творится.