- Потому что люблю тебя, - вот так просто. Столько смысла в одной фразе.
- Миш, - выдыхает Регина, все же решаясь вродолжить разговор. – Я не смогу сделать тебя счастливым…
- Ты уже делаешь!
- Нет, страсть – это другое. Но пройдет время, и… Я бракованная, понимаешь? Бесполезная. Я бракованная, Миша, ущербная! Пройдет время, ты детей захочешь, а я не смогу… Не смогу…
Михаил запускает пальцы в ее волосы и, не прикрадаясь, сжимает. Сильно, до боли, чтобы прекратить истерику. Так больно видеть сильную и уравновешенную Регину вот такой уязвимой. И теперь в его голове все становится на свои места. Как кусочки паззла, которых не хватало, чтобы увидеть полную картину. Вот почему она не заводила разговор о контрацепции, и ни разу не остановила его, когда он изливался в нее.
- Я тоже! – почти кричит он ей в лицо, и Регина словно трезвеет. Ее истерика заканчивается так же быстро, как и началась. Она смотрит на него непонимающе. Что он тоже? – Я тоже бракованный, - уже спокойнее говорит он, и отпускает все еще сжатые в пальцах волосы Регины. Она молчит. – У тебя есть что выпить? –зажимает глаза пальцами, приходя в себя. Идет за Региной в кухню, где она достает низкий бокал для виски ему, и красивый дизайнерский винный фужер для себя. Давно она не чувствовала на губах вкус любимого напитка. И когда Михаил наливает вино, Регина сразу делает жадный глоток. Ощущение, что мгновенно пьянеет. – Как это случилось? – он не уточняет, но Регине и так все ясно.
- Я сама виновата. Необдуманные действия… - но ответ Михаила не удовлетворяет. Он смотрит выжидающе. – Я сделала аборт, пошло осложнение, - еще глоток вина не приглушает душевную боль, и Регина решает, что не стоит налегать, иначе снова скатится в ту пустоту, из которой с таким трудом вырвалась. – А у тебя?
Он ведь молодой мужчина, и как вообще может в такой горе тестостерона быть какой-то дефект? Регина не могла поверить.
- В подростковом возрасте переболел свинкой, - поясняет Михаил, и выпивает залпом янтарную жидкость. Кривится, но наливает еще. – Противная болячка, которой мальчикам чревато болеть, - усмехается он, а Регина понимает, что эта тема для него также болезненна, как и для нее.
- Встретились до пары, - хмыкает Регина, опирается спиной о стену, закидывает ногу на ногу. Михаил жадно следит за каждым ее движением. Может, виноват виски, а может, просто безумно соскучился… Он не хочет сидеть вот так, на расстоянии. Он хочет обнимать свою женщину. Он хочет целовать ее!
- Миш, а ты что, Любу одну оставил?
- Она спит. Да и я свет не гасил, и записку написал. Она самостоятельная девочка, не переживай… - целует.
- Миш… - немного отстраняется. – То, что ты сказал…
- Что?
- Ты правда любишь меня? – недоверчиво спрашивает Регина. Ему даже кажется, что она стала меньше. Неужели, так волнуется, что он скажет, что пошутил? Или чего она ждет в ответ?
- Правда. Люблю, - касается пальцами ее щеки, отводит прядь волос за ушко. Рассматривает.
- А я, кажется тоже… - тихое в ответ.
- Что?
- Люблю тебя, - более уверенно произносит Регина, и получает в награду за свое откровение поцелуй. Долгий, томный, почти мучительный, который перерастает в неистовый огонь. Михаил подхватывает Регину на руки и по памяти несет в спальню. Заваливается поперек кровати вместе с ношей, держит свой вес на локтях. Резко переворачивается, усаживая Регину на себя. Она не против, возвышается над ним, как наездница. Михаил ведет ладонями по стройным бедрам, сжимает попку, притягивая ближе. Чтобы почувствовала его возбуждение. А она и так знает, чувствует, как Михаил хочет ее. Именно ее, несмотря на все ее недостатки.
- Давай поженимся? – вдруг слетает с его губ, и он уже готов удерживать Регину, если вдруг она решит спрыгнуть с него. Но она остается спокойно сидеть в том же положении. Ну, почти спокойно. Сначала в ее глазах он видит удивление, потом неверие, а потом их наполняют слезы. Но Регина не была бы собой, если бы позволила непрошенной влаге скатиться по щекам. – Каков будет твой положительный ответ? – переводит в шутку, а сам весь подбирается. Ну и что она молчит? Он всю душу нараспашку, и все в один вечер. Регина же медлит, и натягивает нервы Михаила в струны.