— Моё слово, и вот такая штука, найденная на месте пробоя, — вытащил я из нагрудного кармана остатки шаманского артефакта.
— А вот это уже аргумент, — взял в руки Удалов нашу находку, заодно показывая её офицерам, — Завтра же с утра отправлю гонцов в Младший Жуз. Очень мне интересно, как они объяснят действия своего соплеменника. А от вас, Владимир Васильевич, утром жду обстоятельный рапорт. Да, и завтра вечером никуда не уходите. С киргизами вместе будем разговаривать.
После этого наши вечерние посиделки заметно увяли, и вскоре офицеры стали откланиваться.
Вскоре и я откланялся. Дел полно — у меня ещё травы не разобраны.
— Владимир Васильевич, — окликнул меня штабс-ротмистр Васильков, — Хотел у вас поинтересоваться, что вы с мясом сурков собрались делать?
Хм, а ведь он меня явно поджидал, сидя на лавочке, и судя по паре окурков на земле, довольно долго.
— Представления не имею, но с удовольствием приму дружеский совет, — присел я рядом с ним на лавку.
— Похоже, вы не в курсе, что это мяско слегка способствует развитию магических способностей, — внимательно посмотрел он на мою реакцию.
— Про зайцев и медведей, вышедших из аномалий, слышал, а вот про сурков не довелось, — развёл я руками.
— Если хотите дружеский совет, то вот он — наши офицеры будут вам крайне признательны, если половину мяса вы оставите для питания магов, а вторую я вам помогу выгодно продать. И кстати, добудь кто из них сурка, и он тоже пойдёт в общий котёл.
— А почему бы не отдать мясо солдатам?
— Шутите, или цен не знаете?
— Второе.
— Мясо аномального сурка в полтора — два раза дороже телятины.
— Хм, а отчего бы тогда всё мясо нашим магам не оставить?
— Испортится. Даже на леднике. Да и не следует его чрезмерно долго хранить. Оно уже через неделю начнёт понемногу терять свои свойства, — буквально на лету убил он мою мысль о том, что уж мясо-то я смог бы так заморозить, что оно бы и год пролежало, а то и дольше.
Как мамонт в вечной мерзлоте.
— Тогда считайте, что мы договорились. Вот только как мой десятник к такому дележу отнесётся? — озадачился я вопросом, не окажусь ли я серьёзно должен своему десятку.
— Вы что же, собрались передать вырученные деньги от второй половины мяса своему десятку? Я правильно вас понял? — с какой-то нездоровой весёлостью поинтересовался штабс-ротмистр.
— Именно так.
— Хотел бы я посмотреть на рожу Самойлова, когда вы это ему скажете, но не судьба. Мне завтра на выход, — рассмеялся Васильков, — Но потом обязательно с вас рассказ потребую. Красочный. Примерно, как сегодня про орла, — поддел он меня напоследок перед тем, как попрощаться.
Заинтриговал, негодяй. Но, судя по всему, сюрприз меня ожидает знатный.
Он возни с травами меня избавил Федот. Отчего-то он меня вдруг сильно зауважал. Денщик подробно выспросил, что и с какой травой нужно сделать в первую очередь, а что до завтра подождёт. Естественно, первыми в работу пошли соцветия трав для мазей.
Спать мне совершенно не хотелось, и я с чего-то вдруг уселся писать письмо. Анне и Яне Янковским.
Получилось неожиданно хорошо. Просто и трогательно, хотя нигде я ни разу нормы правил не переступил.
Перечитав, вышел по нужде на улицу, а на обратном пути посмотрел в своё кухонное окно.
Федот работал. Перед ним стоял едва початый полуштоф* казённой водки, а на тарелке были заготовлены краюха хлеба и пластики сала. Но трудился денщик истово. Надо будет ему с первой же продажи лекарств долю выделить. От меня не убудет, а человеку приятно.
* Полуштоф — устаревшая русская единица измерения объёма жидкости, равная ½ штофа.
Как правило, использовался десятериковый штоф, половина которого составляла 0,61495 л.
Глава 11
Перспективы. Радостные и мрачные.
Утро я начал, как обычно. Лёгкая разминка, ведро колодезной воды на голову, чашка крепкого кофе.
Всё — я бодр и свеж.
Для чего я написал сёстрам Янковским, пока сам не знаю. Может, просто не хватает общения с девушками? Выяснил у Федота, как письма отправлять. С этим делом всё оказалось несложно. Письмо надо отнести писарю, он по справочнику определит цену почтовой марки, к которой придётся добавить две копейки на услуги матроса с парохода. А уж вестовой с заставы примет и отправит почту с каждого парохода, который к нам причаливает. Так как конверты у меня были свои, то всё удовольствие обошлось мне в четыре копейки. На обратном пути мой денщик ещё к Самойлову успел забежать, чтобы пригласить его на разговор и вернувшись, отправился разжигать самовар, только вчера им же купленный.