— Прекратить огонь! Всем отойти на десять шагов! — скомандовал я, с помощью Рупора перекрикивая грохот бесполезной пальбы.
Мда-а… Пришло время заходить с козырей, как бы мне не хотелось раньше времени светить свои возможности.
— Заморозка! — мысленно прошептал я, отправляя в путь своё недавно разработанное заклинание.
И оно сработало как надо! Тварюга покрылась инеем и перестала подавать признаки жизни.
Немного подумав, я не нашёл в этом ничего удивительного. Черепахи и змеи у нас относятся к холоднокровным и с наступлением холодов впадают в спячку.
— Ваше благородие, что дальше делать будем? — не вытерпел Самойлов.
— Ждать. Похоже, Пробой сегодня сам по себе закроется. — Глянул я на окно, от которого осталась одна треть.
Долго мы с этой бронированной дрянью разбирались и совершенно напрасно кучу патронов сожгли. Убить мы её так и не смогли. Сейчас она издевательски дрыхнет в десяти шагах от нас, и я пока в растерянности, так как не понимаю, что дальше делать.
Пока время было, я нашёл хоть какой-то выход.
— Пробой закрыт. Поручик, сколько мы продержались?
— Один час девятнадцать минут! — с восторгом ответил Гаврилов.
— Так, нам нужны будут крепкие шесты, чтобы перевернуть эту дрянь на спину. Десятники, выделите по четыре человека, из самых сильных и отправьте их к роще, пусть подберут ваги себе по руке, — переложил я на чужие плечи непростую задачу, заодно стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.
Это только кажется, что двухсаженную жердь в ногу толщиной легко найти и вырезать, имея при себе один только нож. На самом деле — там только с одними сучьями намаешься вдосталь, прежде чем их обрежешь.
Так оно и вышло. Ждать пришлось целый час. За это время пара бойцов успела метнуться до пограничного пункта, где нас поджидали подводы с ветеранами — хозяйственниками, и о, чудо! У них при себе оказалось четыре топора!
Заклинание Заморозки я обновил не так давно, полчаса ещё не прошло. Черепаха лежит, как лежала, изображая из себя бронированный банковский сейф.
— Какие мнения будут? — на всякий случай поинтересовался я у ветеранов.
— Башку бы ей заклинить… — Услышал я на редкость дельный совет.
— А справитесь?
— Если колья с ваших загородок разрешите взять, то можно попробовать, — деловито заметил рукастый мужик, с опаской поглядывая на здоровенные когти черепашьих лап.
Под его руководством бойцы выбрали четыре кола, обтесали их до острого клина и укоротили раза в три, а потом начали споро вгонять эти клинья в узенькую щель между башкой черепахи и панцирем. Колья пошли! Я глазам не поверил. Черепаху пули винтовок не брали, а тут…
— Как так… — недоуменно оглянулся я на довольного ветерана.
— Вы же причал наш видели? — поинтересовался он с усмешкой, — Если что, то он уже три ледохода пережил. А всё почему? Мы камни вот такенные с помощью клинышков вырубили для основания, — развёл он руки, показывая размеры камней, — Дырок насверлили, дубовые клинья вбили и водой их полили. Вот и треснул камень в тот размер, который был нужен. Если уж гранит клину поддался, то и с этим чудищем справимся.
Вбить удалось все четыре клина. Бойцы время от времени клали ладонь на панцирь, а потом демонстративно дули в кулаки, показывая, что заморозил я тварюгу на совесть. Дотверда.
Разделывали её долго. Промёрзла, и даже топором плохо рубилась. Настолько долго, что с заставы вместе с ротмистром примчался резервный десяток.
Возвращались на заставу по темноте, но без особой опаски. Полнолуние, ясное небо и сеттер Карловича — добродушная тёмно-рыжая псина, которая, по его словам, любую тварюшку за версту чует.
Все трофеи в подводы не влезли. Но за два рейса хозяйственники их остатки доставили внутрь ограды пограничного пункта, а там я это дело заморозил. Так что оставшиеся трофеи хозяйственники завтра утром вывезут, организовав дополнительный рейс. А я договорился с ними, что и опустошённый панцирь мне доставят. Разве, что он лишней дыркой обзаведётся, чтобы было за что лошадиные постромки привязать и притащить его волоком.
Не поверите, но на заставе, куда мы прибыли за полночь, никто не спал.
А уж Васильков, когда узнал, что мы добыли, чуть в пляс не пустился.
— Владимир Васильевич, — обратился он ко мне заговорщицким шёпотом, когда страсти чуть улеглись, — А давайте отойдём для приватного разговора.
— Соглашусь, когда вы пуговицу мою отпустите, — ответил я, улыбаясь.
Штабс-ротмистр у нас забавный. Фанат и знаток любых блюд, изготовленных из мяса тварюшек. Видели бы вы, с какой гордостью он мне похвастался, что им собрано больше ста пятидесяти лучших рецептов, где подробно описано, как и какое мясо лучше приготовить, чтобы оно оказалось максимально полезным для мага.