— А, говорили — фантазии у Вас нет…, — только и смог сказать вконец обалдевший Джостик.
— И, что мне с этим романом потом делать? — спросила Создание, — ведь любой же догадается, что это плагиат…
— А, мы объединим наши усилия. Ну, как братья и сестры Стругацкие…
— Или, как Ильф и Петров! — подал голос Джостик.
— Игорёк, не мешай нашим творческим мукам! Тебе, же Леночка не мешает, когда ты за компом тупишь? Я могу вставить Ваше произведение, Леночка, в своё… Ну, предположим, не один мой ГГ попадает в прошлое, а с подру…, — я посмотрел на слегка напрягшегося Джостика, — …с сестрой! Он что-то там по технике мастырит, она фантастические романы пишет и, всё пучком! Гонорар и славу, потом по-братски и по-сёстрински поделим…, — я подмигнул Созданию.
Ещё попили чай, обсуждая всяческие тонкости и, я начал собираться. Уже перед самым уходом добавил последний штрих:
— Ещё, вот что, Леночка! Придумайте себе какой-нибудь мужской псевдоним. Женщина-писатель, пишущая в конце девятнадцатого века фантастические романы — это, уж слишком! Не поймут-с…
— Ну, дурдом! — выдохнул Джостик.
Теперь к Мозгаклюю… Что там у него?
«У него там» то, что Киса нашёл башлёвого клиента и, тот хочет вживую посмотреть на «Евгения Онегина» и лично поговорить со мной. Тут же созвонившись, чуть ли не с порога, поехали на встречу. «Богатенький Буратино» уже поджидал нас, сидя у Кисы. С первого взгляда на него любому дураку было ясно, что тому деньги ляжку жгут…
Они с Кисой долго рассматривали и осторожно щупали все восемь тетрадей, переговариваясь между собой:
— Без сомнения подлинник! — набивал цену Киса, — Смотрите-ка, Мстислав Вячеславович, какая сохранность! Как будто пару десятков лет назад всего напечатали!
— Это точно! Читали, судя по всему, раз или два, не больше. Страницы, даже не пожелтели… Какие-то особые условия хранения? Вы где хранили, — спросил Буратино у меня.
— Я нигде не хранил. А, нашёл я их в сейфе, в особняке моего покойного брата, доставшегося мне по наследству. Сам же особняк, находится в месте с сухим климатом…
— Ну, тогда понятно… Ещё, наверное, про то место, где они хранились все забыли и эти тетради лет сто никто в руки не брал.
— Может и, так…
Буратино об чём-то задумался. Может об Мальвине? Вроде, у него есть то ли жена, то ли подруга — известная оперная певица…
— Сколько Вы хотите за вашего «Евгения Онегина»?
Так, как Киса «работал» за проценты, то на словах он через Мозгаклюя передал, что Буратино — знаменитый на весь мир дирижёр, композитор и филантроп. Значение последнего слова я плохо знаю. Кажется, это нечто вроде Робин Гуда: покупает всякие ненужные дорогие вещи у богатых людей и передаёт их бесплатно бедным музеям… Короче, Киса дал понять, что Буратину можно грабить… Ну, прямо не Киса, а кот Базилио!
— Я хотел бы получить за него полтора миллиона долларов.
Киса аж вспотел… Даже, Мозгаклюй снял свои чёрные очки и посмотрел на меня внимательно: не укачало ли, меня по дороге сюда.
Буратино слегка прокашлялся.
— А Вам известно, что последний раз на аукционе подобная вещь была продана за восемьсот тысяч?
Я, конечно, слегка погорячился… Но, при первом же взгляде на Буратино меня посетила безумная мысль: а, на фига он этой фигнёй страдает? А может, ради тщеславия? Типа, а посмотрите все на меня, какой я добрый! Какой я патриот! Скупаю за бешенные деньги по всему миру старинные русские иконы и передаю их бесплатно в русские музеи… Если это так, то чем дороже он покупает — тем выше его самооценка и, тем больше ему уважухи от патриотически настроенной публики, а значит — тем ещё выше его самооценка… А, если и нет — то, дать обратный ход никогда не поздно.