Ну, Ванька в этой одежде будет выглядеть здесь, как иноземный принц. Жалко, только, никто его здесь не увидит и не оценит… Да ещё, он скоро из этой одежды вырастет — хотя, некоторые вещи явно на вырост…
Утром Громосека был крайне удивлён появлением мальчика:
— Откуда?
— Оттуда…
— Хм… Хм… Твой, что ли?
— Нет. Их…, — я показал рукой в сторону дома Лузеров.
— Не было же, вроде! Откуда взялся!?
Выручил проснувшийся Ваня:
— Я на небе был, у Боженьки!
Так вот и, рождаются легенды… Ну и, чё делать будем? Да, ничё делать не будем — авось само забудется и рассосётся со временем.
После завтрака и приёма переданных Айболитом лекарств, я повёл Ваню к родителям. Радости, то было — словами не описать! Я и, сам то ходил, почему-то — счастливый и довольный и, как идиот улыбался… Как приятно, оказывается, делать людям добро! В двадцать первом веке этого, как-то, не замечаешь…
После бурных, продолжительных эмоций с целованиями, обниманиями — не без соплей радости, разумеется, все занялись делом… Бабы — своим бабским, мы с мужиками своим. Нас, мужиков, теперь в Солнечногорске четверо. Я в, основном — командовал, Лузер с Громосекой строили крольчатник. Кролей пуховой направленности я решил содержать по прочитанному в Бонином романе клеточно-вольерному методу. Сразу заведу десять крольчих и одного крола. На каждую особь вольер — два на три метра, в нём клетка — где зверёк прячется от непогоды и кормится, с подземным маточником. Клетка примыкает к стене вольера, поэтому насыпать корм и чистить клетку можно не заходя в вольер. Маточник, закрытый сверху утеплённой деревянной крышкой, тоже находился за пределами вольера, что тоже — очень удобно для обслуживания.
Пока — за день, все деревянные части сделали, потом перекину сюда сетку-рабицу, ею и обтянем. Ваня от нас не отходил, постоянно об чём-нибудь спрашивая Громосеку. Я заметил тот охотно, с удовольствием отвечал, рассказывал и показывал. Иногда, побуждал что-либо простейшее сделать. Да никак, у Бориса Михайловича педагогический талант! Недаром его почётными грамотами при Советах награждали…
На обед отвёл Ваню домой, в Замок. Тот, ещё нуждался в усиленном питании и приёме лекарств. На ужин тоже, с последующей ночевкой — у меня в Замке хоть крыша над головой есть, а Лузеры всё ещё под открытым небом спят. Да и, непонятно пока: успели они вывести своих вшей или нет.
За три местных дня крольчатник был полностью готов. Несколько раз ходил в своё время — в основном, за стройматериалами. В последний раз за кроликами. Кролики пока молодые — случать нельзя, только через месяц. Вот и, хорошо — как раз ботва с огорода пойдёт! А, то с кормами зашьюсь…
Подарил Лузеру и Громосеке по простенькой бамбуковой удочке, купленных у знакомого уже деда на барахолке в Солнечногорске. Теперь они каждое утро, чуть свет — хоть часы по ним сверяй, рыбачат на прудах, ловя здешнего мелкого карасика. На жарёху сойдёт… И, удовольствие и, разнообразие какое, особенно — для Громосеки. И, дополнительный белковый рацион для Лузеров. Попозже — как здоровье позволило, к ним присоединился и Ваня…
В романе у Бони большую роль играли лошади, особенно тяжеловозы. Боня писал, что по силе тяги хороший тяжеловоз не уступает небольшому грузовику… Надо завести, надо! Мне в прошлом, лошади-тяжеловозы не помешают! Пока я достаточно тракторов да грузовиков настрою…
Надо на эту тему Батыя прощупать… Другого, такого как он — с кем на эту лошадиную тему можно побеседовать, я в нашем времени не знаю. Итак, как-то с утра, похлопав на прощанье Медвежонка, заправляющую кровать после бурно проведённого утра, по сногсшибающей попе, я поехал на конеферму.
После непродолжительной беседы на отвлеченные темы, любованиями на пасущихся лошадей и играющихся жеребят, я выпил предложенные Бату пол-литра кумыса и начал:
— Вам не кажется обидным, уважаемый Борис Саналович, что такие прекрасные лошади, выведенные специально для войны, сейчас, по большому счёту оказались никому не нужны?