По второму пути надо было, наоборот: забрать землю у помещиков (пускай живут тем, для чего они первоначально предназначались — службой государству!) и передать в личную собственность крестьянам. Как в Америке… Такая же петрушка: через довольно короткий промежуток времени, земля бы сосредоточилась в собственности немногих — наиболее успешных собственников — фермеров или „кулаков“, называй как хош, остальным пришлось бы стать наёмными сельхозрабочими — батраками, или переехать в город. Тоже, не обошлось бы — конечно и, без бунтов мужиков, привыкших жить „миром“ — „по справедливости“ и, без дворянских заговоров. Ну, а как вы хотели? Прогресс, это такой Бог — который, выполнит для вас всё, что вам только угодно, но потребует за это жертву! Народы, не желающие жертвовать этому прогрессу, исчезали или попадали в зависимость к другим народам. Так было всегда и, так всегда будет…
Вместо этого, император Александр Второй — не знаю, своим умом или ему кто посоветовал, поступил, как типично русский интеллигент — с его вечной тягой к компромиссам да „консенсусам“. Ну, недаром их — интеллигентов, го…ном нации прозвали, то! Го…но, оно и, есть — го…но! Александр решил всё изменить, ничего не меняя: „… и, пусть каждый получит то, что хочет и, никто не уйдёт недовольным!“. Как там говорил премьер Черномырдин? „Хотели, как лучше, а получилось как всегда — через …опу“!
Короче царь-надёжа и, помещиков хотел не обидеть — отнимая дармовые рабочие руки и, крестьян решил не отрывать от их привычного, тысячелетнего уклада.
Царь отнял у помещика крепостных рабов, но заставил тех — уже „временообязанных“, всё равно отрабатывать барщину — переименовав её в издольщину. Царь дал крепостным свободу, но не отменил крестьянскую общину — а, это посильнее, чем крепостная зависимость! Сила привычки, однако…
Крестьянин — это же, существо очень… Очень инертное! Как бурундук — птица такая: пока не пнёшь, не полетит! В понимании человека моего времени, этот — русский, практически ещё — средневековый крестьянин, существо очень странное. Если есть, хоть клочок земли — вцепится в него и, будет сидеть на нём до последнего! Даже, несмотря на то, что „клочок“, по сути, не его — а общинный и каждый год „клочки“ перераспределялись.
К тому же, ещё одна беда: население росло, а пахотная земля нет. Это на карте Россия велика, а на деле земля пригодная для земледелия, в жутком дефиците. Наоборот, пахотная земля с каждым годом сокращалась — из-за естественной эрозии или истощения, связанного с неграмотной эксплуатацией. Население росло, „клочок“ с каждым разом уменьшался, а плодородие земли падала. И, сложилась парадоксальная ситуация: крестьянин, летом выращивающий хлеб, зимой ехал на заработки в город, чтобы… Купить себе хлеб!!! Ибо, жрать ему уже было решительно нечего…
Сезонность рабочей силы приводило и, в городе, к своим печальным последствиям: много пишут об ужасающих условиях труда на фабриках и заводах. Но, надо понять и тогдашних предпринимателей: к ним каждую осень приходит масса неквалифицированной рабочей силы. На хрена, спрашивается, создавать им какие-то особенные условия: зимой, как-нибудь перетопчутся, а по весне они, один чёрт — слиняют и, к нему больше не вернутся? Зачем, чему-то их учить — а вдруг, следующей осенью им обученные устроятся к конкуренту? Зачем, в конце концов, покупать дорогой экскаватор, когда тысяча шатающихся от голода мужиков выкопают ту же яму деревянными лопатами — за кусок хлеба, да ещё и, благодарить будут? Да и, крестьянам не особенно интересно было свои трудовые навыки улучшать… По сути, они чувствовали себя, как современные мне уже неоднократно помянутые гастарбайтеры: „Пороблю, типа, трохи у кацапов, та с грошами до хаты! А, там глядишь — на следующий год к пшекам поеду: те больше платят на своих помидорных полях. А то, что эта стена через месяц рухнет — так это их, клятых москалей, проблема…“
Ну, конечно, существовали и крупные предприятия, с квалифицированной рабочей силой, сносными условиями труда и быта. Но, было их мало и погоды в общей картине они не делали. Да, и… Там тоже — что-то, не очень! По крайней мере, любой грандиозный кипишь с Путиловского или с Обуховского начинался, а там, вроде — рабочие с голода не пухли… С чего бы это? От хорошей жизни, что ли?