— Почему я? — резко спрашиваю я, слегка поворачиваясь, чтобы было легче увидеть его и встретиться с его пылающим взглядом. Это самый актуальный вопрос, который у меня на уме. Из всех обладателей пропуска за кулисы и тысяч людей, присутствовавших на концерте, он выбрал меня, чтобы провести время наедине.
Я могла бы винить в этом мысль о страсти к пышным девушкам с татуировками и крашеными волосами, но было несколько других обладателей пропусков за кулисы, которые соответствовали этому описанию. — Почему ты хотел остаться со мной наедине?
Я пытаюсь подготовиться к любому неожиданному ответу, который он мне даст.
— Честно говоря, — говорит он, делая паузу, как будто размышляя, стоит ли говорить мне правду или лучше что-нибудь придумать. Или, может быть, он вообще сожалеет об этом решении, потому что я не оправдала его ожидания. — Мне было любопытно.
— Любопытно?
— Да, твоя аура. Он указывает рукой на воздух вокруг меня. — Она яркая, как маяк в кромешной тьме, который зовет тебя, даже если ты не знаешь зачем. Я должен был увидеть это сам.
Ахуеть. Это совсем не то, что я ожидала.
Я могла бы поверить ему, если бы он сказал, что хочет увидеть мои татуировки или попросил быстро отсосать, пока никто не видит – чего я и ожидала от рок-звезды в целом – но это… странно. Совершенно неожиданно.
Честно говоря, его признание сбило меня с толку больше, чем то, что он сказал, что хочет поговорить со мной наедине, но я должна продолжать говорить. Продолжать флиртовать. Я должна произвести впечатление, чтобы он запомнил меня надолго, даже если это будет единственный раз, когда я увижу Себастьяна Алекса лично. По крайней мере, я буду знать, что сделала все, что могла, чтобы занять небольшое место в его воспоминаниях так же, как он занимал мои.
—О чем ты думаешь? — спрашиваю я, пытаясь изобразить привлекательную улыбку.
Мне бы хотелось научиться правильно флиртовать, как Джозелин. Я видела ее в действии достаточно раз, чтобы запомнить все: от ее фальшивого смеха до нюансов. Она хлопала бы длинными ресницами и надувала губы, разговаривая с ним, и, вероятно, водила пальцами по его бедру, пока он отвечал, медленно поднимаясь все выше, пока он не сказал бы ей остановиться или не дал зеленый свет.
Я ничего такого не делала.
Лучшее, что было в моем репертуаре, — это неудачно пошутить и продолжать улыбаться, надеясь, что это сработает.
Какая я убогая.
Глаза Себастьяна сужаются, как будто он ухмыляется мне из-под маски.
— Думаю, — говорит он, нежно проводя пальцами по моему плечу, — что я никогда и никого не встречал похожего на тебя.
Не уверена, как он это понял спустя несколько минут вместе, но жар обжигал мои щеки. Я опустила взгляд на мелкие детали его бордового костюма. На ткани вышит замысловатый узор, который невозможно увидеть, когда он на сцене, и меня впечатляют детали их костюмов.
Два пальца сгибаются под моим подбородком, запрокидывая голову так, что я снова смотрю на него. Теперь он уже ближе, его маска всего в нескольких дюймах от моего лица, и у меня перехватывает дыхание. Его глаза прожигают мои, проникая в душу и ища в ней все секреты, которые она хранит.
Головокружение возвращается с удвоенной силой, мои глаза закрываются, я паникую, опасаясь снова потерять сознание. Может быть, это будет похоже на романтическую сцену из фильма, где девушка теряет сознание, а парень ловит ее и держит на руках. Гораздо лучше, чем я, рухну в бессознательном состоянии. И это лучше, чем упасть на пол, разбив голову о цемент.
— У тебя такая волнующая душа, — голос Себастьяна слышится эхом в моей голове, каким-то образом звучащий одновременно близко и далеко. — Это опьяняет.
Мои мысли становятся все более размытыми, словно теплое одеяло накрывает мое сознание, я чувствую, что ускользаю. Соскальзывая в темную пустоту, где существует только голос Себастьяна. Здесь чудесно, так спокойно. Так мирно.
Еще несколько секунд, и я знаю, что полностью поддамся тьме, но у меня нет сил остановить ее.
ГЛАВА ДЕСЯТЬ
Себастьян
Я наклоняюсь ближе, мое лицо находится всего в нескольких дюймах от лица Ники, мою кожу покалывает. Сердце бешено колотится в груди, когда свежая волна энергии проносится через меня, наполняя конечности, пронзая мысли. Это так же невероятно, как я себе представлял, если даже не больше. Я никогда не пробовал ничего настолько чертовски вкусного.
Каждая часть меня, каждый дюйм моего тела в огне, в отчаянии и жажде большего. Желание истощить каждую каплю ее жизненной силы, пока не останется лишь груда плоти и костей, так заманчиво, что я почти теряю себя, когда её глаза закрываются.
Я хочу ее разрушить.
— Ебать. — низкий стон срывается с моих губ, когда я поглощаю её сущность.
Было бы так легко, даже без усилий, выпить ее досуха и насладиться этим опьяняющим чувством, от которого у меня твердеет член. Но я не могу. Заряд энергии от концерта я уже впитал, а излишки Ники не используются так, как если бы я был развратным. Если бы я был по-настоящему голоден. Именно эта мысль, мысль о трате такого святого грааля манящей силы, а не то, как её плечи опускаются или как её конечности становятся вялыми, заставляет меня остановиться.
Если я собираюсь по-настоящему истощить ее, обескровить каждую каплю энергии, текущей по ее венам, это не может произойти здесь.
Не. Сейчас.
Здесь слишком много людей, в основном помощников, переносящих вещи и бросающих на нас подозрительные взгляды.
Слишком много зрителей.
Слишком много свидетелей.
Это должно быть где-то уединенно, где-то в дали от посторонних глаз.
Группа ожидает, что я появлюсь в гримерке в любую минуту, и я отказываюсь торопиться, пока буду вкушать ее всю. Мне нужно больше времени, чтобы поклоняться этой богине. Больше времени, чтобы медленно наслаждаться всем, что она даёт.
Больше времени, чтобы извлечь каждую последнюю каплю энергии, которая делает меня пьяным от желания.
Мне нужно все.
Она нужна мне.
Уступая, я возвращаю ей достаточно энергии, чтобы она могла снова двигаться. Когда она открывает глаза, на её лице мелькает испуганное выражение.