Несмотря на мимолетную связь, возникшую между нами за последние два дня, он все еще чертовски недосягаем для меня, и я не могу не чувствовать себя школьницей, когда он смотрит на меня. Я чувствую себя школьницей, когда он смотрит на меня, безумно увлеченной, влюбленной в него. Пульсация между бедер выдает мое непреодолимое влечение к нему.
— Но группа…— не знаю, почему я пытаюсь убедить его прервать наше время ради автограф-сессии, но он перебивает меня.
— Справятся. — Он делает шаг ближе, почти полностью сокращая расстояние между нами, и мягко поднимает мой подбородок пальцем. —Смиритесь, мисс Портер. Нравится вам это или нет, но вы застряли со мной.
— Хорошо. Если вы настаиваете, — Говорю я, не в силах сдержать улыбку.
— Настаиваю.
Он наклоняется ближе, его лицо всего в нескольких дюймах от моего, и я не могу не задуматься, поцеловал бы он меня, если бы между нами не было этой преграды. Эта мысль заставляет мои губы ныть от желания.
— Итак, мы собираемся просто потусоваться здесь или… — мой голос затихает, и я поднимаю бровь, ожидая его ответа.
— Нет. — Он отстраняется, выпрямляется и бросает взгляд на коридор позади меня. — Мы можем пойти в более уединенное место. Не будем развлекать любопытные взгляды и уши.
Я киваю в знак согласия, и он пересекает комнату, чтобы взять свой пиджак с дивана. Надевает его, завершая образ, и жестом приглашает меня следовать за ним, что я делаю без колебаний.
Мы сворачиваем налево, углубляясь в здание, и я держусь близко к Себастьяну, словно кто-то из проходящих мимо вдруг решит отругать меня за то, что я здесь. Несколько человек бросают на нас любопытные взгляды, но никто ничего не говорит, когда мы идем по коридору и сворачиваем налево.
— Мы идём в твою гримерку? — тихо спрашиваю я, все еще не зная, куда он нас ведет.
— Нет. Куда-нибудь получше.
Я ломаю голову, но не знаю это старое здания достаточно хорошо, чтобы строить догадки, так что молчу. Еще один поворот приводит нас в коридор с надписью возле двери: «Только выход». Я ожидаю, что он скажет, что мы пошли не туда, когда он открывает дверь.
Желудок сводит от нервов.
— Мы идем на улицу? — шиплю я, надеясь, что он шутит. — Ты не боишься, что нас обнаружат фанаты?
Он качает головой, широко открывая для меня дверь.
— Сомневаюсь.
Возможно, я должна быть немного осторожнее, уходя совершенно одна с мужчиной, которого я только что встретила, особенно с тем, чьей личности я даже не знаю, но мне не до этого. Это мой единственный шанс, и я уже сказала себе, что не собираюсь его упускать. Я буду смелой, добьюсь того, чего хочу, и извлеку максимум из каждого момента сегодняшнего вечера.
Так что, без лишних возражений, я выскальзываю в темноту, и дверь за нами закрывается, отрезав меня от всех, кто остался внутри.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТЬ
Себастьян
В тот момент, когда я остаюсь наедине с Ники в переулке за концертной площадкой, мои первобытные инстинкты берут верх. Я с трудом сдерживаю порыв схватить её и прижать к стене. Желание почувствовать её подо мной, страх, заставляющий ее сердце колотиться, разъедает мою грудь. Жажда, сжигающая меня живьем, и каждая секунда, когда я не подчиняюсь этому желанию, мучительна.
Но каким-то чудом я сохраняю самообладание.
Я почти уверен, что это связано с тем, как она обняла меня ранее. Этот жест что-то изменил во мне, затронул что-то глубоко внутри. Не разум, ведь я всё ещё полон решимости забрать всю её энергию к концу ночи. Скорее, щелкнул переключатель, который заставил меня захотеть понять ее привязанность.
Ей так комфортно находиться рядом со мной, что она даже не догадывается о том, что скрывается под моей маской. Один взгляд на мою истинную сущность, и она наверняка передумает.
Или она бы осталась?
Мысль настолько мимолетная, что я почти не замечаю ее.
Не важно, что бы она сделала, увидев моё настоящее лицо. Этого никогда не произойдёт, и нет смысла об этом думать. К концу ночи она останется лишь воспоминанием.
И больше ничего.
Сейчас, даже если всего на несколько минут, я хочу проникнуть в её сознание. Хочу узнать, о чем она думает и, что ещё важнее, что она думает обо мне.
— Ты удивился, увидев меня сегодня? — спрашивает она.
Мы идем так медленно, удивительно, что мы вообще куда-то движемся. Переулок длинный и узкий, отсекает большую часть лунного света и погружает нас во тьму. Меня это не беспокоит, поскольку я прекрасно вижу в темноте, но не уверен, видит ли Ники, куда идет. Если ей трудно, она не подаёт виду.
— Немного, — признаюсь. — Я знал, что шансов было мало, и сегодня утром почти убедил себя, что ты не придёшь.
— Почему это?
Несмотря на множество причин, которые я надумал ранее, я колеблюсь. Теперь, когда она здесь, я задаюсь вопросом, почему я вообще подумал о них.
— Это просто кажется странным для человека, которого не знаешь, — говорю я. — Что, если бы я оказался каким-нибудь придурком, который не уделил бы тебе время после того, как ты преодолела такое расстояние ?
Она слегка пожимает плечами, почти незаметно.
— Я бы разочаровалась, но риск, того стоил. Кажется, все сложилось удачно. Ты не оставил меня без внимания.
— Правда. Я могу быть мудаком, но не настолько.
Она хихикает — очаровательный звук, который я пытаюсь ненавидеть, но не могу.
— Ты пока не ведешь себя как мудак.
— Только с тобой, — поправляю я, думая о ссоре с Тобиасом. Если бы он знал, где я сейчас и что делаю, это было бы ничем хорошим не закончилось. Наверняка бы началась драка. — Спроси моих моих товарищей по группе. Большую часть времени я невыносим.
Она качает головой.
— Может, тяжело быть с одними и теми же людьми каждый день, но я не верю, что ты можешь быть таким ужасным.
— Поверь, иначе мне, возможно, придется доказать тебе это, — поддразниваю я, полностью желая сдержать свое слово.
Если она хочет, чтобы я был мерзавцем, я могу стать им в одно мгновение, но её добрый, жизнерадостный характер перевешивает любое желание грубить. Если не считать фасада, который я создаю для фанатов, у меня никогда не было искушения обращаться с кем-либо так вежливо, как сейчас.
Это больше, чем фасад.