Чтобы достичь предела, подняться на столь невероятную вершину, мне придется уничтожить огонек в своих руках. Впервые за всю свою жизнь я задумываюсь о ценности человеческой жизни и убежден, что ее, возможно, стоит спасти.
Как жалко.
Мне противно от самого себя.
Люди всегда были ресурсом, способом существования и ничем более.
Мы используем их как пешек, забирая у них все, что нам нужно, чтобы подпитывать себя, и оставляя их на обочине. Так всегда было. Так всегда будет.
Но она.
Что-то в Ники бросает вызов всему, что я знаю.
— Это моя вина, — уверяю я ее, осторожно опуская ее и укладывая на землю. Она настолько истощена, настолько слаба, что не может открыть глаза. Она вялая, как кукла, и я осторожно провожу пальцами в перчатках по ее губам, любопытствуя, насколько мягкими они будут для моей кожи.
Чтобы положить конец ее существованию, потребуется совсем немного времени: еще несколько секунд истощения, и она исчезнет.
— Я монстр, Ники. Бессердечный монстр, которого не волнует ничто и никто, кроме собственного выживания.
Она не ответит.
У нее не хватает сил говорить, она едва цепляется за сознание.
Я опускаюсь на колени рядом с ней, мои глаза скользят по ее молочной коже, которая в тени выглядит устрашающе серой. Она выглядит, как покойница, мирно отдыхающая, не осознавая, что это я сделал с ней.
Несмотря на то, что я много раз представлял себе этот момент, даже мечтал о нём прошлой ночью, тошнотворное чувство не отпускает меня. Каждый раз, когда я пытаюсь взять от нее больше, ноющее чувство внутри меня удерживает меня, не дает украсть то, что по праву принадлежит мне.
Я завладел её энергией, когда мы встретились, решив сделать её своей. Никто другой не должен знать, что она чувствует, какова на вкус, но я осознаю, что что-то столь драгоценное не должно быть уничтожено так беспечно. Она может быть источником моей зависимости, быть рядом, когда я захочу ее, использовать ее по своему усмотрению.
Может, это и есть выход?
Вместо того чтобы покончить с ней, я могу просто сделать ее своей.
Неоспоримо и бесповоротно моей.
Я поднимаюсь, внутри меня бушует война, и иду к краю крыши, чтобы посмотреть на улицу внизу. В голове царит беспорядок, клубок паутины, который внезапно подожгли. Ничто не имеет смысла, и во мне разгорается иррациональный гнев на самого себя.
В какой-то момент я стал слабым на пути к славе, слишком привыкнув к людям, которые поклоняются земле, по которой мы ходим. Это испортило мои эмоции, запятнало мой разум. Это опасно для всех, кто в этом участвует, и легкого выхода нет.
Самым простым решением было бы уйти прямо сейчас. Оставить Ники здесь до тех пор, пока она не восстановится — это не займет больше нескольких часов с той скоростью, с которой она производит энергию — и уйти из её жизни. Притвориться, что мы никогда не встречались, и продолжать наш тур, как будто ничего не произошло.
Но самое простое решение не всегда самое легкое.
Теперь, когда я почувствовал ее жизненную силу, я должен снова заполучить ее.
В какой-то момент моя адская натура возьмет верх, и мне придется выследить ее. Я могу попытаться сдержаться, но в конечном итоге желание станет слишком сильным. Мой разум вернется в свое естественное демоническое состояние, и я разорву мир на части, чтобы найти ее.
Только тогда я, возможно, не смогу остановить себя, как сегодня.
Если демон во мне возьмет верх, это наверняка станет ее концом, и меня это тоже не устраивает.
Я становлюсь жадным, мне нужно похитить ее, заставить отдать свою душу и навсегда привязать к себе. Чтобы она навсегда была в моем распоряжении, готовая и желающая служить мне так, как я захочу. И, хотя, вечная привязанность Ники ко мне удовлетворила бы все мои потребности, я бы предпочел, чтобы она сделала этот выбор сама, а это тоже не вариант.
Хотя демоны нередко ищут себе пару, ничто между нами и людьми не может длиться долго. Мы - проклятые, бессмертные существа, и как только наше время на Земле истечет, мы впятером вернемся домой, чтобы служить приспешниками Сатаны в аду. У людей нет таких обязательств, и их жизнь - это миг по сравнению с бессмертием.
Ебать.
Единственный вариант, который я могу придумать, - отпустить ее, пообещав, что мы еще увидимся, а я сказал, что не буду этого делать. Я сказал, что больше никаких билетов, никаких пропусков за кулисы. Никаких встреч после сегодняшней ночи.
И посмотрите, что я задумал.
По крайней мере, у меня будет больше времени, чтобы рассмотреть альтернативные варианты и прийти к окончательному решению. Мне придется обсудить это с остальными - скрывать это невозможно, а держать в секрете слишком опасно. Если Ники станет чем-то полупостоянным или постоянным в моей жизни, это потребует планирования. Нам всем пятерым нужно будет придумать, что, черт возьми, мы будем делать. Это развяжет им руки, а это рискованно.
Что, если кто-то оступится?
Если наша тайна раскроется и мир узнает, что скрывается под этими масками, для нас все кончено. Мы так долго ходили по краю, были предельно осторожны, чтобы сохранить все в тайне, и мысль о том, что все разрушится, удручает. Ужасает.
Рыча сквозь стиснутые зубы, я пнул камень и отправив его в полет, не обращая внимания на то, как он взлетает с крыши и падает в переулок внизу.
— Что, черт возьми, ты натворил, Себастьян? — спрашиваю самого себя, прекрасно понимая, что у меня нет ответа.
Мои руки сжимаются в кулаки, кожа горит под натиском, грозя порваться. Я поворачиваюсь и снова смотрю на Никки. Она не пошевелилась, но с моим обостренным слухом я слышу ее слабые вздохи. Её грудь едва поднимается и опускается.
Все эти страдания ради ебаного человека.
Истощение ее энергии полностью решило бы проблему. Не было бы никаких страданий и не пришлось бы искать выходы из этой ситуации. Несколько секунд, и все закончится. Просто. Быстро. Я могу сделать это и вернуться вниз до окончания встречи за кулисами.