Я медленно пересекаю крышу, снова становясь на колени рядом с Ники, изучая ее лицо.
Если я сосчитаю до трех, то все будет кончено.
Я кладу руку ей на щеку, сердце сжимается от боли, когда мысли обрушиваются на меня, как приливная волна.
Все это слишком сложно, слишком тяжело.
Было бы проще, если бы не было никаких вариантов, и я легко мог бы это сделать.
Но опять же, я никогда не убегал от трудностей.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ
Ники
Когда мои глаза медленно открываются, Себастьян стоит на коленях рядом со мной, и сердце тут же замирает в груди. Не могу поверить, что я действительно упала в обморок.
— Мне так жаль, — торопливо говорю я, пытаясь сесть, но тяжесть в голове прижимает меня к земле.
— Не спеши, — говорит он, успокаивающе кладя руку мне на плечо. — Дай себе пару минут, чтобы отдышаться.
Я делаю, как он говорит, медленно вдыхая через нос и выдыхая через рот, чтобы замедлить учащенный пульс.
— Как долго я была в отключке?
Последнее, что я помню, это то, как я упала на Себастьяна, мои мысли затуманились, пока я не потеряла сознание. Туманные мысли дразнили мой сон, в основном о Себастьяне, держащем меня под лунным небом. Вспоминая их, мои щеки начинают пылать ещё сильнее, и я могу представить, как глупо выгляжу, распластавшись на земле.
Стеснение зашкаливает.
— Всего несколько секунд, — уверяет он, нежно убирая волосы с моего лица. — Я поймал тебя прежде, чем ты упала на землю.
— Слава богу, — говорю я, закрывая лицо руками, которые все еще прохладные и липкие. На фоне жара моего лица они кажутся ледяными.
— Я кто угодно, но не Бог, — усмехается он. — Но если ты настаиваешь на том, чтобы называть меня так, я не буду возражать.
Я издаю стон из-за его раздутого эго, но в итоге начинаю смеяться.
Вся эта ситуация слишком нелепа, чтобы не посмеяться над ней.
Себастьян Алекс привел меня на крышу, создал романтический момент, а я потеряла сознание. Чтоб его. Я в любимчиках у закона подлости.
— Когда ты почувствуешь себя лучше, я помогу тебе подняться, — обещает он, не пытаясь меня торопить.
Однако я стремлюсь двигаться как можно быстрее. Я уже провела здесь достаточно времени, засмущавшись на несколько жизней вперед.
— Честно говоря, я немного боюсь спускаться обратно по лестнице, — признаюсь я, глядя в сторону крыши. Я понятия не имею, где находится пожарная лестница, но она должна быть.
— Не волнуйся, — говорит он, глядя на что-то вне моего поля зрения. — Я думаю, там есть дверь, ведущая внутрь. Мы можем проверить сначала.
Еще через несколько секунд тяжело дыша, я даю Себастьяну понять, что готова попробовать еще раз, и он протягивает мне руку. На этот раз, когда я сажусь, у меня нет ощущения, что голова вот-вот взорвется, и он с легкостью поднимает меня на ноги.
Очевидно, что эти выпуклые мышцы созданы не только для галочки. Он силен, и я развлекаюсь мыслью о том, как он поднимает меня и трахает у одной из этих кирпичных стен.
Давайте не будем сразу переходить к эксгибиционизму и пугать местных жителей.
— Чувствуешь себя лучше, — спрашивает он, его рука задерживается на моей, как будто я могу упасть в любую секунду.
Я проверяю функциональность конечностей и киваю.
— Я хорошо себя чувствую.
— Хорошо. — Он поворачивается к задней части здания и указывает на небольшую конструкцию в углу. Она сделана из шлакоблока и имеет темную дверь. Я не знаю, что это могло быть, кроме еще одного входа в старый театр. —Посмотрим, к чему это приведет.
Я следую за ним, цепляясь за рукав его пиджака, хотя чувствую себя вполне нормально. Он, похоже, не против и даже цепляется пальцем за петлю моих джинсов, чтобы держать меня рядом.
Неудивительно, что дверь заперта, но это лишь на мгновение замедляет движение Себастьяна.
Он отпускает меня и роется в своём пиджаке, вынимая пластиковую карточку из внутреннего кармана, и становится на колени перед дверью. Затем быстро принимается за работу по взлому замка.
— Ты носишь с собой карту? — спрашиваю я, наблюдая, как он пытается вставить ее в щель и потянуть ручку.
— Подарочную карту, — отвечает он. — Подарок от фаната. Они всегда дарят нам самые странные вещи.
— Куда эта? — спрашиваю я, неспособная видеть в темноте.
— Кофейня. Когда он мне её дал, на ней было двадцать семь долларов и три цента, — объясняет он, как ни в чём не бывало. — Странно, но я не против.
Дверь открывается через секунду, и он с улыбкой поднимает на меня глаза.
— Вуаля.
Он выпрямляется и открывает дверь, чтобы заглянуть внутрь. Здесь невероятно темно по сравнению с тем, как снаружи, но по крошечному кусочку лунного света, льющегося через дверной проем, я могу сказать, что это лестничный пролет.
— Идеально, — говорит он, нащупывая внутреннюю стену в поисках выключателя. Найдя его, он щелкает, но ничего не происходит. — Ну, почти идеально.
— Все в порядке, — уверяю его, уже вытаскивая телефон из заднего кармана. — У меня есть фонарик.
Несколько движений большого пальца по экрану включают яркую подсветку, и я освещаю ею лестничную клетку. Она простая, с лестницей из коричневого ламината и серыми перилами, спускающимися по спиральной конструкции, но это именно то, что нам нужно.
— Дамы вперед, — говорит он, указывая на дверь, как джентльмен.
— Просто скажи, что хочешь, чтобы я пошла первой, потому что боишься темноты, — шучу я и иду вперед, Себастьян смеется, следуя за мной.
Дверь громко хлопает за нами, звук рикошетом отскакивает от каменных стен и падает на нижние этажи.
— На самом деле я предпочитаю темноту, — говорит он, когда я спускаюсь по первой лестнице. — Она меня успокаивает.
Я усмехаюсь, осознавая свой личный страх перед темнотой, скрывающийся под моим спокойным внешним видом. Без фонарика и компании Себастьяна я бы предпочла спуститься по шаткой лестнице голой, будто пожарный, чем спускаться в одиночестве в темноте.
Страшные животные, такие как акулы и змеи, меня не беспокоят.
Не действуют на меня и такие вещи, как горящие здания, оружие или ненастная погода.
Но темнота посылает сквозь меня ледяную стрелу страха и в прошлом вызывала у меня приступы паники. Меня не волнует тьма и любые злодеи, которые могут в ней прятаться и ждут, чтобы наброситься на меня.