Матвей давно закончивший с супом, вовсю сосредоточился на втором блюде, но краем глаза смог заметить друга, замершего с презрительным взглядом над рыбной котлетой.
– Ты почему не ешь? Что-то не так?
– Рыбная котлета… – Леша с неприязнью тыкал ложкой котлету.
– Ай, точно, ну, попробуй представить, что это курица. Да и ты не привык разве? Каждые две неделе ее ешь.
– К такому невозможно привыкнуть, стоит посмотреть на нее, как сразу вспоминается этот противный вкус…
– А мне нравится. Смотри на меня и повторяй, – Матвей подцепил ложкой последние остатки рыбной котлеты и засунул в рот. На его лице тут же расползлось удовлетворение.
“Еще и наслаждаешься этой…котлетой. Вот бы и мне так, не пришлось бы мучаться сейчас. Блин, а ее ведь обязательно нужно съесть, иначе получу от Эдуарда Васильевича. За что мне такое наказание?”
Леша ложкой порезал неугодную ему котлету на четыре части и приготовился к неизбежному. Он откусил побольше хлеба, подцепил одну часть котлеты и горку пюре, а потом быстро сунул все это в рот и стал усиленно жевать, чтобы поскорее проглотить. Когда рыбная котлета была проглочена, он взял стакан компота и немного отпил. Даже после всего этого во рту остался невыносимый вкус рыбы. Леша повторил те же действия еще три раза, и, когда последний кусочек рыбной котлеты был проглочен он допил весь оставшийся компот, чтобы перебить вкус хотя бы немного.
Через минуту скомандовал классный руководитель, Эдуард Васильевич.
– Закончить прием пищи! Выходим строится!
Двенадцатиклассники синхронно поднялись и стали по одному выходить в коридор строится. Эдуард Васильевич тем временем прошел вдоль их обеденного стола и проверил тарелки, после чего и сам вышел из столовой. Только его нога переступила порог, как скомандовал классный руководитель одиннадцатого класса. Так по очереди все классы разошлись по своим кабинетам.
До начала следующего урока оставались считанные минуты. Сытый и довольный Леша разложил на парте учебники и тетради по праву. На этом уроке детей учили в основном любви к своей Родине. Это было больше похоже не на урок, а на проповедь фанатика. И под этим влиянием ученики также превращались в ярых фанатиков.
Со звонком в класс вошел Валерий Валентинович.
Это был на первый взгляд очень добрый мужчина сорока лет, который очень мило улыбался, но на деле он был совсем не таким. У него была вытянутая форма лица, а еще он носил круглые очки, которые постоянно скатывались с носа, и Валерий Валентинович постоянно их поправлял средним пальцем. Он очень трепетно относился к субординации, что это доходило до безумия. Зачастую учитель уходил в крайности в любом деле, особенно, когда вел уроки.
– Добрый день, тема нашего урока…
Валерий Валентинович совершенно спокойно, совсем как обычно, начал урок. Первые тридцать минут он рассказывал, подглядывая в учебник, но чем дольше продолжалось занятие, тем больше его заносило и он уходил от темы, с которой начал. Его голос все больше и больше переходил на крик, но ученики, уже привыкшие к этой его особенности, не обращали на это никакого внимания.
– Право! У вас есть только одно право! Подчиняться! Учителям, государству, классному руководителю, весь смысл вашей жизни заключен в подчинении нашему государству! Это неоспоримая истина, в которую вы должны верить, пока не умрете во благо нашего Рейха! ВАМ ДАНО ВЕЛИКОЕ ПРАВО СЛУЖЕНИЯ ВЕЛИКОМУ ВОЖДЮ! ТАК БУДЬТЕ БЛАГОДАРНЫ ЗА ЭТО!
Валерий Валентинович налился красным и окончательно перешел на крик, откинув учебник, который до этого держал в руке, в сторону.
“Валерий Валентинович снова завелся… Скоро он должен остыть.”
– Кхм, продолжаем наш урок, – учитель посмотрел на наручные часы. – Отлично, у нас еще целых двадцать минут.
“Ну вот он и стал самим собой.”
Прозвенел звонок и Валерий Валентинович, поправляя одежду, вышел из класса. Когда он нагнулся под парту, чтобы поменять учебники, в класс вошел классный руководитель.
Обычно классный руководитель в течение дня не заходит в классы, за исключением серьезных оплошностей учеников. Хоть он еще не успел сказать и слова, но ученики уже затряслись от страха. Само его присутствие наводило ужас.
“Классный руководитель? Что–то случилось? Почему он здесь?”
Классный руководитель прошел вперед и остановился посреди класса. Некоторое время он молча разглядывал учеников, словно змей, выжидающий лучшего момента для нападения. С каждой секундой его молчания напряжение в классе возрастало и вскоре стало настолько велико, что средняя температура поднялась на несколько градусов, а дышать стало просто невыносимо тяжело. Когда напряжение достигло пика и по лицам учеников потек пот, Эдуард Васильевич заговорил.