Ладно.
Это плохо.
Я была уверена, что уже было предостаточно жестокости на сегодня.
Мне нужно было что-то сделать с этим.
– Репо, – позвала я спокойным голосом. – Опусти пистолет.
– Этот ублюдок заслуживает...
– Опусти свой пистолет, – сказала я, практически крича. Его взгляд обратился ко мне, он разглядывал меня около минуты, прежде чем его рука опустилась вниз.
– Детка... – произнес Рейн у меня за спиной.
– Не называй меня сейчас «детка». Я пытаюсь как-то решить это. Ладно. Мы не подстрелим тебя, – сказала я Фли и могла поклясться, что Рейн усмехнулся.
– Чёрта с два, – сказал Вольф, его голос был низким и пугающим.
Я вздохнула. – Я думаю, что сегодня уже пролито достаточно крови, так? – спросила я, глядя на него. Молча умоляя его о том, чтобы он отпустил это. Его глаза нашли мои, и он пожал плечами.
– Возвращайся к моему отцу... – кто-то начал возражать. Человек, который не был мне знаком. Я подняла бровь, глядя на него, а потом повернулась обратно к Фли. – Возвращайся к моему отцу, – повторила я. – Скажи ему, чтобы не совал свой нос в дела «Паладина». Если мы обнаружим кого-то из его людей в лагере, я сама пристрелю его. Ты понял?
Фли кивнул головой.
– Хорошо. А теперь, убирайся к чёртовой матери отсюда. Мне пообещали пиццу, и я не ела два долбанных дня.
Я поставила пистолет на предохранитель и положила его обратно на стол.
Я обернулась, чтобы увидеть ухмылявшегося Рейна и улыбающегося Кэша.
– Пристрелишь его сама, да? – спросил Рейн.
– У меня хорошо получается стрелять в людей, – сказала я, пожимая плечами.
Все рассмеялись.
И я даже присоединилась к ним.
Краем глаза я заметила, как Вольф нашел взглядом Рейна. Рейн просто указал подбородком наверх, и Вольф вылетел через дверь. Я притворилась, что не знала, что это означало.
Но ещё я знала, что Фли получит ещё парочку (ладно, совсем не парочку) синяков, прежде чем, наконец, вернется к моему отцу.
И почему-то меня это совсем не волновало.
У меня тоже ещё была парочка дел.
Вскоре после этого ушли Ло и Джени.
Меня накормили пиццей.
А потом я рухнула в кровать вместе с Рейном. И впервые за многие месяцы у меня не было кошмаров. Не было страха, что меня снова украдут. Был только мир и покой.
Были только руки мужчины, который окружил меня любовью.
Его сердце билось у меня под ухом.
Было только непреодолимое ощущение комфорта и чувство, что я, наконец, нашла то место, которому принадлежала.
Эпилог
Саммер
– Ты не будешь пользоваться долбанным АК-47, Саммер,– сказал Рейн раздраженно. Я начала поджимать свою нижнюю губу, но он поймал её. – И ты, чёрт побери, даже не посмеешь обижаться на меня.
Я расслабила губы.
– Я думала, что уже доказала, что довольно хорошо обращаюсь с пистолетом, – возразила я.
Кэш водил меня на стрельбище «Паладина» на протяжении нескольких недель, и я была практически также хороша в этом, как и он сам.
– Да, детка. Пистолет. Именно пи-сто-лет. Ты и пальцем не дотронешься до полностью автоматического оружия, Саммер.
– Но, почему, чёрт побери, нет?
Ладно. У нас Рейном случалось множество сражений.
Но только не в том, что касалось серьезных вопросов. Такие, например, как то, чтобы разрешить мне пользоваться опасным (но, действительно, крутым) оружием.
Мы спорили по всякому поводу.
По поводу моего возвращения на работу.
Но обычно мы находили «компромисс».
И под словом «компромисс» я имею в виду, что на меня оказывали давление до тех пор, пока я не согласилась работать в одном из легальных бизнесов «Паладина», чтобы кто-то мог «приглядывать за мной». Как будто я постоянно находилась под очередной угрозой похищения и пыток.
Это было не так.
Но я работала в долбанном магазине запчастей администратором.
И, если бы вы спросили меня, то это было слегка низковато для восемнадцати лет, проведённых в частной школе, и впоследствии полученной степени Лиги Плюща.
Но, на самом деле, он меня не спрашивал.
И это не было такой уж огромной проблемой. Поэтому, я особо не настаивала на своём.
Точно не так, как я настаивала на том, чтобы меня держали в курсе того, что происходило в «Паладине». Что было полностью против правил. И это привело к такому сражению, что ему пришлось затащить меня в сарай, чтобы мы не перебудили всех в лагере.
Он пытался сохранить хладнокровие. Я продолжала упорствовать.
Он кричал. Я кричала.
Мы зашли в тупик.
После этого я воспользовалась переговорами голышом.
Не стоит говорить, что я добилась своего.