И я собиралась добиться своего в отношении долбанного оружия тоже.
– Послушай. Я живу здесь. Прямо посреди моря оружия и вероятной стрельбы, – рассуждала я и наблюдала, как ожесточалось его лицо. – Так что, не будет ли это... разумным, научить меня пользоваться всем оружием, что окружает меня здесь? На всякий случай?
– Я думаю, что было бы разумно научить тебя пользоваться АК-47.
– В целях безопасности, – настаивала я, играя на его слабостях. Он хотел, чтобы я была в безопасности. Ему не нравилась даже мысль о том, что что-то когда-нибудь могло со мной произойти снова. Даже несмотря на то, что ночные кошмары пропали уже почти год назад. И никто не вставал у меня на пути уже долгие месяцы. Я стала никем. Просто «старухой» Рейна. И я больше не была важным козырем в чьей-то игре.
– Детка...
– О, позволь женщине пользоваться долбанным пистолетом, – произнес чей-то голос. Смутно знакомый. Голос, который я знала, но не могла сразу узнать.
Мы с Рейном, оба, обернулись, он держал в руках АК-47, с которым он поймал меня разгуливавшей несколько минут назад (отсюда и спор). Огромное развлечение для тех, кто был на страже. И для некоторых, кто вышел, чтобы увидеть шоу. Очевидно, наши перепалки стали источником большого веселья. Были даже «котлы» для тех, кто хотел сделать ставку на то, где могло бы пройти следующее «сражение». И кто одержит победу.
– Что за херня? – спросил Рейн, не поднимая оружие, но его руки дрогнули.
– Охренеть, – пробормотала я одновременно с ним.
Потому что к нам приближался одетый в свой привычный дорогой, идеальный костюм (этот был серого цвета)... чёртов Даниэль.
– Как ты проник сюда? – спросил Рейн, резко повернувший голову, чтобы посмотреть на людей у ворот, которые подняли руки вверх, говоря, что это не их рук дело.
Даниэль одарил меня странной улыбкой, потянувшись к своему карману, чтобы достать бумажник, а затем открыл его.
Значок.
Значок ФБР.
– Не может быть, – произнесла я, подняв голову к его лицу. – Но ты позволил им мучить меня. Ты приказывал им издеваться надо мной.
На то он немного поморщился. – Я был под прикрытием, милая. У меня не было выбора. Я старался обезопасить тебя настолько, насколько это было возможно. Кроме того, – сказал он, немного улыбнувшись, – ты подстрелила меня, в конце концов.
– Ладно... это правда, – размышляла я. – Что ты здесь делаешь?
Он пожал плечами. – Мне хотелось прояснить ситуацию. В течение всей операции я чувствовал себя настоящим дерьмом.
– Ты работал на Ви долгие годы, – сказала я, качая головой. – Это не могло быть худшим из того, что ты видел.
– Одно дело – видеть, как что-то происходит. Совсем другое – это участвовать в этом.
– Твое задание закончилось? – спросил Рейн, которого не волновало, что он вмешивался не в свое дело.
– На какое-то время меня переводят на Западное Побережье. Много девушек отправляют в том направлении. Вот почему я хотел заглянуть.
– Прости, что мы сорвали вашу операцию, – сказала я, зная, какое разочарование, должно быть, принесло то, что ты работал на такую грязь столько лет, а потом даже не смог привлечь её к ответственности за все преступления.
– Есть множество других подонков для арестов. Я просто рад, что Ви больше не при делах. Твой отец хорошо заботится о ней?
У моего отца была собственная маленькая тюрьма, построенная специально для неё. Это было впечатляюще.
Он ходил навещать её каждый день.
Постоянно напоминая ей о том, что она была у него под колпаком.
Самое худшее наказание.
Когда он хотел, то был настоящим ублюдком.
– О, да, – согласилась я. – Все шикарно.
В ответ на это он улыбнулся. – Рад слышать. Береги себя, Саммер, – сказал он, протягивая мне руку. Я приняла её. – И, как федеральному агенту, мне не разрешено говорить такое, – сказал он, а затем повернул свое лицо к Рейну, – но позволь девочке пользоваться оружием.
И после этого он ушел.
Я обратила свой выжидающий взгляд к Рейну.
– Чёрт побери, ладно, – согласился он, и я услышала кучу стонов с «задних рядов». Только что много народу потеряло свои деньги. Они всегда недооценивали меня. – Но мы не поедем к твоему отцу на День Благодарения.
– Хорошо, милый, – сказала я, спеша обхватить его руками, по большей части для того, чтобы скрыть улыбку. День Благодарения был больной темой уже несколько недель. – Это хорошо. Вместо этого мы можем провести День Благодарения в твоем доме.
– Саммер... – устало произнес он.
– Я люблю тебя, – попытала я удачу. Это было так пошло, и я знала об этом. Но, чёрт побери, когда ты собираешься пойти против крутого засранца-байкера вне закона, то ты вынуждена держать наготове какой-то козырь в рукаве.