Позавтракали, собрались и часиков в семь утра уже были на дороге. Кстати говоря, поели очень плотно, даже более чем. Это тоже понятно: останавливаться днем на полноценный обед — непозволительная трата времени, придется перебиваться перекусами «на ходу» или на коротких привалах. Вот интересно, до такой вещи, как полевая кухня, в этом Мире додумались или нет? Если нет — то, может, связаться с теми же двурвами при посредстве моих «ручных» представителей этого племени, организовать производство и продажу для караванщиков, для армии… Так сказать, создать финансовую базу на случай, если я тут надолго застрял.
Но это все так, праздные мысли недавно проснувшегося мозга. А у меня дело есть серьезное, хоть и не хочется бегать после такого завтрака-то. Но — надо, «назвался груздем — готовься к галоперидолу». Надо пробежаться вперед, благо груженые возы особой быстроходностью не отличаются, глянуть на этого «доброго тролля» без лишних зрителей под боком. Только переговорить с караванщиком, предупредить, что я — в дозор, а не ухожу совсем. И сделать внушение для чересчур беззаботных водоносов — и не только для них. В кустики поодиночке бегать — это у себя на даче можно, пока будочку не построил. А в походе, в местах обитания гоблинов — маньяки-самоубийцы, блин. Серийные. Кстати, Миккитрий внушение принял и осознал сразу, без пояснений и толкований.
— Да, правильно, моя вина, не настроил должным образом. И ведь знаю же сам все это, по разным дорогам ходить довелось — а тут, вишь, расслабился. Оно и понятно — еще года три назад тут места совсем мирные были, да и прошлым летом тоже тихо еще было, так, два-три десятка гоблинов за месяц заметят по всей-то дороге.
Оставив командира каравана раздавать воспитательные клизмы и пендели, двинулся вперед. Вскоре за спиной раздалось пыхтение и позвякивание. Оглянулся — ну точно, они, неразлучная парочка.
— Ребят, а вы куда? Вы ж на службе вроде как?
— Так нас караванщик и отправил — присмотреть, подмогнуть, если что.
— Смотрите сами — я идти буду быстро, у меня дело есть впереди, с которым надо до подхода каравана разобраться.
Шералий был еще не очень старым, но очень умным троллем. Ну, по крайней мере, он сам считал себя очень умным, даже кое-где гениальным. Например, это он додумался, что не обязательно бегать за добычей, можно сделать так, чтоб она сама приходила к тебе. Нет, конечно, другие тролли тоже знали, что такое засада. Но они как — сядут возле водопоя или дороги, ждут, а потом выпрыгивают и гоняются за разбегающейся дичью. После уходят назад, в стойбище. А если не уходят, то ловят всех подряд. Тогда очень скоро приезжают много-много мелких двуногих, со стрелками и магами, и всем в засаде сразу становится очень плохо. Потом их вообще не становится.
Только Шералий додумался, как заманивать проходящую мимо добычу в ловушку, как сделать так, чтоб на него не стали охотиться. Он очень долго думал, даже отощал немного. Зато придумал, как понять, кого ловить, а кого пропустить. Даже говорить научился по-человечески.
Вот только не любят умных. Совсем не любят. Особенно старейшины не любят, когда кто-то умнее их. Прогнали Шералия из родных гор. Как тот старейшина говорил?
— На тебе вон уже мох от безделья вырос! Сидишь в своей засаде, на охоту с племенем не ходишь. Никуда не ходишь. Старших не уважаешь. Мхом весь зарос — махровый какой-то тролль стал, куда такое годится? Иди отсюда, куда хочешь. И мох свой с собой уноси!
Шералий аж взвыл, вспомнив про свою обиду. Ну ничего, он умный, он не пропал. Вот отдохнет он здесь, отъестся как следует — и через годик вернется назад, с вождем брюхами меряться! Кстати говоря — вон идут двое, мелкие, в железе все. Ага, знает он таких — жилистые и дымом воняют, но зато нажористые. Только из железяк их выколупывать долго и муторно. Тролль присмотрелся — нет, вроде как трое их там. Или двое? Далеко еще, ну и неважно…
Пока оторвались от каравана на половину километра — разогрелись, мышцы размялись, веселее стало. А чтобы было еще веселее (и чтобы не слушать в «осьмнадцатый» раз о том, какой богатырь Драун), я затеял вспоминать филатовского «Федота-стрельца». Да еще и вслух. Вначале говорливый двурв периодически перебивал, пытаясь добиться какой-то географической или исторической привязки сказки к известному ему Миру, потом, после очередного внушения Гролина и моей угрозы дальше не рассказывать, успокоился. Смирился с тем, что все это выдумано.