– Ну что? Есть предположения? – Борис улыбнулся. – Ясно. Конечно, обычному глазу ни за что не догадаться, но если вы присмотритесь… вот здесь, – он сделал круг короткой указкой. – Присмотритесь. Это как будто бы…лицо.
– Лицо? – удивился Хьюго.
– Да, я тоже уловила, – призналась Нонна.
Дебби бросила взгляд на Настю. Дэна тоже проследила за ней и заметила, что Настя дрожит.
– Ну, лицо… – сказала Дэна. – Что это доказывает?
– А то, что это не просто энергия. Самолёт действительно живёт и он хочет нам о чём-то сообщить. Возможно, он пытается вернуться назад – к точке рождения, где всё началось. Он ищет не время. Он ищетчеловека. И я полагаю, такой человек затерялся среди пассажиров. Именно её эмоциональный всплеск стал якорем, через который машина научилась чувствовать.
– Чушь, – буркнула Дэна очень тихо, и если её услышали, то не обратили внимания.
– Ава? – вдруг сказала Дебби. – Она вполне могла, ведь самолёт призывал её…
– Если бы это была Ава, думаю, всё закончилось бы иначе. Ава могла стать проводником – зазывалой. То есть человеком, который может привести нужного.
– Кого? – хмуро перебила Дэна.
Борис посмотрел на неё так, будто услышал не вопрос, а треск в эфире.
– Самолёт ищет не всех, а одного. Того, через кого сможет… завершиться. Завершиться – это не значит исчезнуть. Это значит обрести форму. Так я это вижу. Понимаете? Пока он – только энергия. Личностный фантом. У него нет языка. Нет тела. Он цепляется за тех, кто чувствует, как он: обрывками, током, снами.
– То есть он жив? – уверенно спросила Дебби. Её журналистский нюх ни на минуту не отпускал. Она чуяла сенсацию.
– В вашем смысле – нет, – Борис развёл руками. – Но если бы вы были машиной, потерянной между прошлым и настоящим, разве не захотели бы вы понять, зачем вас создали? – Он посмотрел на Настю. – Иногда, чтобы стать живым, нужно не сердце… а контакт.
– Хватит! – вскрикнула Настя, подскочив. – Не продолжайте… я…
Она сделала шаг назад. Пальцы закололо сильнее. Лёгкое жжение – будто электричество ласкало кожу, как язык животного.
В помещении все молчали. Борис приблизился к Насте, глядя прямо ей в глаза. Лицо его вроде обычное казалось ей зловещим.
– Чип – это не просто технология. Это сосуд. Канал, в который могла стекать энергия. Теперь же он переполнен. И если его не вытащить, то он прорвётся. Не внутрь… а во вне.
– Хватит. Это всё… это чушь. Не хочу в это верить, – Настя качала головой, золотистые волосы упали на лицо.
– Настя, твои сны, – начал Борис мягко, но она уже отступила к стене.
– Нет. Вы не понимаете. Вы хотите, чтобы я… – он бросила взгляд на Хьюго, затем на Дебби и снова на Бориса, – чтобы я поверила, что эта машина… пользуется мной, моими эмоциями? Хотите уверить меня, будто я управляема им? Господи! Я ведь просто летела на учебу! Я… даже не испугалась во время перехода.
В этот момент что-то щёлкнуло.
Проектор мигнул, слабо завибрировал.
Никто не успел ничего сказать, как вдруг по потолку пронеслись волны света. За верхними оконцами лампы в коридоре вспыхнули одна за другой, будто что-то двигалось мимо, разгоняя электричество. Световой импульс дошёл до конца, остановился… и погас.
В помещении стало ещё темнее.
Проектор продолжал работать, но изображение исказилось. На экране проступили четкие черты лица, сложенные из цифровых шумов и пятен света. Нонна подошла к экрану и с широко раскрытыми глазами разглядывала лицо. Дэна отошла к двери, её сердце колотилось как бешеное. Дебби осталась холодной и непоколебимой – её забавляла ситуация. Хьюго вопросительно смотрел на замершего Бориса.
Настя вжалась в стену и тяжело дышала.
– Это оно, – сказал Парадис. – Оно здесь. Слушает. И говорит. Через ток. Через технику. Он не может говорить словами, ночувствапередаёт… электричеством.
– Значит, вчера в квартире Эшли всё было не случайно? – Дебби спрашивала Хьюго, но смотрела на Настю. – Он защищал тебя.
Лампы в коридоре снова вспыхнули, на этот раз не поочерёдно, а как будто пытались моргнуть кодом. Сначала три раза подряд. Пауза. Потом два. Потом один.
Настя в панике закричала.
– Оно… он… это… передаёт сигнал? – спросила Нонна.
– Похоже на то, – ответил ошарашенный Борис. – Может, просит. Или предупреждает. Настя… что-то меняется. Мы должны понять, чего он хочет…
Проектор резко вспыхнул белым, а потом отключился. Наступила тишина.
Но Настя ощущала внутри себя лёгкий, почти ласковый разряд. Она почувствовала, как по подушечкам пальцев ритмично пробежали импульсы «иголочки».