– Вадик… Вадик ненаглядный. Значит, хороши его дела?
– Я же тебе сказала – неплохи наши дела.
– Ваши… Ваши с ним, семейные. А он, Вадик твой ненаглядный, значит, все при своем боссе начальником личной охраны состоит?
– Ты у меня прямо здесь все это будешь выяснять? – спросила Катя. – Прямо сейчас?
– А почему нет? Где ж еще? Иных мест, иных встреч ты мне не назначаешь. Или тебе на труп не терпится полюбоваться? На растерзанное бездыханное тело?
– Ты не с той ноги встал сегодня, да? Тима, – Катя окликнула оператора, – пойдем, золотко, начальник отдела убийств милостиво разрешает нам быть на месте происшествия. Работу свою выполнять. Тут охрана должна быть из ППС, они нас проводят прямо до…
– Иди за мной и вперед не лезь, – буркнул Колосов, глянул на Катю и добавил: – Ну, пожалуйста, не лезь. И с камерой своей тоже погоди соваться.
Они медленно сошли с шоссе. Сразу от обочины начинался крутой склон холма, поросший травой. Трава была свежая, майская, зеленая – она радовала глаз и располагала к беззаботному отдыху. Тут и там по склону рос низкий кустарник, у подножия холма змеилась разбитая дождями сельская дорога, уводившая на юг в тенистую рощу.
– Это правда заповедник? Настоящий? Дежурный по главку сказал это, ну, второе убийство на территории заповедника в Мамоново-Дальнем. Мы с оператором указатель видели на трассе, свернули. А чего тут заповедного?
– Да вроде природа красивая, река, потом музей-усадьба. Дом отдыха в двух километрах отсюда, – Колосов смотрел в сторону рощи. – Два года назад в этом самом доме отдыха ханыгу одного вместе с водителем в «бээмвухе» из автоматов расстреляли. Я выезжал. Разборка была в этом сонном сельском уголке, солнцевские с подольскими поспорили, ну а стрелять приехали сюда, на нейтральную почву… Раскрыли мы то убийство. А дом отдыха тут первоклассный: с полем для гольфа, с бассейном, ну и прочие финтифлюшки, значит, в масть.
– Какие еще финтифлюшки? – Катя начала осторожно спускаться с холма – высокая платформа ее босоножек не была приспособлена для турпоходов на природе.
– Давай руку, держись за меня, осторожнее, – Колосов крепко взял ее за руку. – Какие финтифлюшки? Неточно я выразился – ну, музей-усадьба, бывший театр крепостной екатерининских времен, парк… Э, милочка, такими ударными темпами мы с тобой до вечера тут ползти будем, – он покачал головой, потом внезапно одним порывом поднял опешившую Катю на руки. Легко и быстро спустился с этой своей брыкающейся ношей вниз.
– Это что еще за милочка, а? – гневно спросила Катя, когда он, ослабив хватку, поставил ее на ноги. – Вообще, что ты себе позволяешь? Я тебе кто? И кто ты мне? Как ты себя ведешь на месте происшествия?
– Скверно себя веду? Что положено Юпитеру, то есть Вадику ненаглядному, уехавшему в командировку, не положено бычку, то бишь бедному сыщику, – Колосов прищурился. – Вон сук с дерева обломи, побей меня, нахального негодяя, палкой.
– Дурак, – Катя фыркнула. – Точно встал не с той ноги. Или на тебя так подействовало то, что ты там, на пороховом заводе в бане, увидел… Кстати, я так и не поняла, как это так – завод, да еще пороховой и какая-то баня… Что за бред?
– Завод стоит который год. Помещения они сдают. Клиентам где-то мыться надо? Надо время с бабами проводить культурно? Ну, вот и сделали вместо пороха к снарядам сауну финскую евролюкс.
– А там что, с этими четырьмя убитыми были женщины? – быстро спросила Катя и включила диктофон.
– Насчет термина «убитые» я бы не тарахтел пока, – Колосов смотрел в сторону рощи, до которой оставалось прилично идти. – Чего ж тут дороги-то вниз нет? Должно быть, со стороны музея… А то как-то странно – старинное кладбище, фамильное, дворянское, а подъезда удобного с шоссе нет… Да и вообще насчет тех четверых из сауны я пока погодил бы языком трепать.
– А никто и не трепет языком, – обиделась Катя. – Я просто уточняю детали. Ты же самый первый туда, на место выехал. Там теперь такой ажиотаж. А ты был там самый первый. Ты там все осмотрел?
– Ничего я там толком не осмотрел. Висельников этих мы только кое-как сняли, глянули с Василь Василичем, патологоанатомом, ты его знаешь – он как всегда в своем амплуа… Потом меня сюда выдернули. Сейчас здесь все сделаем, и я снова поеду туда.
– Я с тобой, – Катя бесцеремонно дернула его за рукав. – Кто сказал – иди за мной? Теперь куда ты, туда и я.
– А тебе как дежурный сказал – два убийства? – хмуро спросил Колосов после паузы, в течение которой они шли к роще.
– Ага, – Катя кивнула, – домой мне позвонили в полвосьмого – дежурный, а потом наш начальник – никогда такого аврала не было. Сказали, два убийства – групповое в бане и какое-то при невыясненных обстоятельствах на территории этого самого заповедника Мамоново. Мы с оператором подумали сгоряча: может, лесник или инспектор от рук браконьеров пострадал – ну, раз в заповеднике… Никита, а куда мы идем, что там за теми деревьями?
– Я же сказал – кладбище, труп там.
– Кладбище? – Катя остановилась. – Вот так место. Смотри, сколько тут сирени. Почему-то именно на кладбищах сирень самая красивая и душистая.
– Погоди-ка, – Колосов тоже остановился. Потом прошел по дороге несколько шагов назад. – Черт, тут, кажется, до нас кто-то успел побывать. Следы автомобильного протектора и свежие совсем. – Он оглянулся, жестом подзывая отставшего от них эксперта-криминалиста, отягощенного спецчемоданом. – Так, судя по следам, тут проезжал внедорожник. Ну-ка, подожди… Направление движения… – он присел, трогая след протектора, – давность точно небольшая. Дождь вот только ночью прошел, но след здесь, по крайней мере, довольно четкий. Дальше что? А вот дальше глина, черт… глину развезло… Ну дороги наши, мать их… Так откуда же он тут взялся, этот внедорожник? Не по склону же спустился? В принципе мог и по склону. Ну-ка стой тут, а я вернусь назад, вон там, левее.
Катя осталась внизу, а Колосов вместе с подоспевшим экспертом снова взобрались на холм. Катя наблюдала за ними – маленькие фигурки на холме, человечки – чего-то там возятся, копошатся, исследуют, смотрят. Следы протектора… Следы вроде и правда ночные. А чтобы ночью съехать сюда вниз с шоссе, надо быть либо отчаянно-смелым, либо вдрызг пьяным. Тут и фонарей-то нет ни одного, а спуск вон какой крутой. Она подошла к кустам – а тут вот сирень цветет, буйная, махровая. Кладбищенская сирень. А вроде ничто не указывает на то, что здесь, за этими сиреневыми кустами в роще располагается кладбище. К кладбищу должна вести дорога, утоптанная бесчисленными поколениями торная тропа, а тут… Внезапно что-то привлекло ее внимание: ветка сломана, и вон еще одна, и вон там. Катя шагнула в кусты. Они были помяты, складывалось впечатление, что сквозь эту зеленую чащу кто-то прокладывал себе путь. Катя углубилась в заросли – она сразу же забыла о данном обещании не забегать вперед. Вытащила из чехла цифровую камеру. Так, сейчас мы вас проверим, сейчас мы вас сравним, сейчас мы вас проверим… Какие-то назойливые кусачие мошки, потревоженные вторжением, заплясали у самых ее глаз. Катя мотнула головой, отгоняя их, и едва обо что-то не споткнулась. Наклонилась – это что еще за штука тут валяется? Подняла с мокрой земли короткий металлический лом – именно так ей в тот миг показалось – металлический лом, довольно увесистый, испачканный глиной. Она взвесила его на руке, огляделась – ее со всех сторон окружали густые кусты, стена зарослей словно сомкнулась, не пропуская в свою душную влажную сердцевину посторонние звуки. Но справа в гуще зелени снова бросились в глаза сломанные ветки. Катя шагнула в этот пролом и…
– Никита! – она не удержалась от крика, да что там от крика – от отчаянного, почти заячьего вопля, увидев это, – Никита, скорее сюда!
– Чего вы орете как ненормальная? – послышался из кустов в двух шагах хриплый простуженный юношеский басок. – С главка, что ли? Эксперт или следователь? – Обладатель баска – высокий, худой, как журавль, юный сержант ППС в армейской плащ-палатке вышел на открытое место. – Что, до печенок проняла картинка? То-то. А я один тут уже полтора часа – участковый меня оставил место происшествия до приезда опергруппы охранять. А сам очевидцев ищет, свидетелей. Какие свидетели на кладбище ночью? Да не дрейфь ты, успокойся, дыши глубже. Он же мертвяк мертвяком… Крови, конечно, многовато, – сержант вздохнул. – Эй, да ты одна тут, что ли? Ну-ка покажь документы, может, ты приблудная какая? Так посторонних я сюда пропускать не имею права.