Пробираясь все дальше, они находили нетронутые комнаты и коридоры, машины — мертвые, но неповрежденные. Здесь тоже отсутствовали воздух и гравитация, но, что бы ни повредило корпус судна, оно не сумело проникнуть так глубоко.
Наконец они дошли до двери, рядом с которой тлели небольшие зеленые, желтые и синие огоньки. Непонятно, что означали эти цвета. Там была кнопка, обозначенная как 
, и еще одна, помеченная как 
. Рядом с ними зеленым светился символ 
. Донован внимательно изучил кнопки.
Билли нетерпеливо кашлянул.
— Это значит «закрыть», а это — «открыть». Символы универсальны.
— Это очевидно, — согласился Донован. — Я пытаюсь понять, значит ли — «пи». Пиранам означает воздух, жизнь, силу, энергию, так что этот символ может служить обозначением для воздуха.
— Значит, зеленый огонек может показывать, что по другую сторону есть воздух или что на дверь подается энергия, — сказал Софвари.
— Или что внутри есть жизнь, — с бешено колотящимся сердцем сказала Мéарана.
Донован пожал плечами.
— Или все вышеперечисленное. У них были слова, противоположные по смыслу нашим.
— Есть лишь один способ проверить, — произнес Софвари.
— Может, остальным стоит отойти подальше, — сказала Мéарана, — на случай, если нажатие кнопки означает нечто более серьезное, чем «открыть».
— Э-э.
— Что, Дебли? Что еще?
— Если там воздух под давлением и дверь откроется, всех, кто стоит перед ней, сметет.
— Должно быть, там воздушный шлюз. Какой смысл в герметичных дверях, если через них нельзя пройти?
— А, — раздраженно сказал Поули, — хорош уже!
Он протолкался вперед и нажал кнопку . Остальные отшатнулись. Дверь разошлась, хотя раньше на ней не было и следа трещины, и все уставились в широкий, ярко освещенный коридор. Доновану потребовалось мгновение, чтобы оценить ситуацию. Он напрягся. Но урагана не последовало.
— Чародеи, — пробормотал Донован и перешагнул порог.
Он ощутил, будто проходит сквозь плотный слой желатина. Когда он оказался внутри, сенсоры костюма активировались. Дисплей отображал показания температуры, уровня давления и химического состава воздуха — все в пределах нормы. Внезапно его посетила мысль, что атмосфера, как бы долго она ни рециркулировалась, родом со старой Терры, что эти самые молекулы некогда парили в ласковых бризах свободной Терры. Его пальцы неловко засуетились над замками шлема. К тому времени как ему удалось стянуть капюшон, остальные собрались вокруг него и удивлялись, почему по его щекам катятся слезы.
Ковчег назывался «А. К. Прабхакаран». Наверное, имя принадлежало весьма легендарному человеку, раз такое громадное судно назвали в его честь, но сам человек затерялся в далеком прошлом. Неизвестно — воин, политик, ученый-валлах, исследователь… и даже мужчина или женщина, — кем бы он ни был, теперь его имя — просто название корабля.
Название это они узнали у члена команды.
По освещенному коридору прикатила многоколесная тележка с поднятой передней частью и остановилась перед ними. Голостойка замерцала, и на платформе возникли голова и плечи девушки. Изображение не выглядело призраком, как обычная проекция, но казалось плотным телом, так что в целом конструкция напоминала механического кентавра: наполовину девушка, наполовину тележка.
Оно заговорило с ними на тантамиже, но с примесью слов мурканцев, жунгво и юрпейцев. Донован осознал, что понимает речь, хотя ему пришлось просить существо повторять сказанное по нескольку раз.
— Почто вы пробудились сейчас? — наконец понял Донован то, что сказало существо. — Наша планета пока не готова.
— Кто вы, о машина, что вопрошаете сие у нас?
Изображение улыбнулось.
— Я — бортпроводник восемь-и-четыреста девяносто три пи-ча-ро, шри-колонист, и таковы мои обязанности.
— Я буду называть вас «Пэчароо».
— Как возжелаете. Сейчас не назначенное время пробуждения. Случились ли неполадки с вашей капсулой?
— И почему я не должен бодрствовать? — Он повернулся к компаньонам. — Оно говорит, что мы проснулись раньше положенного срока.
— Не глупите, шри-колонист, — возразила машина. — Планете не стать миром еще девять лакх часов. Вы убелитесь сединами, прежде чем начнется высадка.
— Девять лакх? Девять сотен тысяч часов… Это метрические часы или додека?