-Ты шутишь? – он недовольно жмурится, сильнее стискивая мои плечи.
-Нет. С чего ты взял?
-Ты меня видел? – он отдергивает руки и разводит их в стороны, немного откидываясь назад, открывая больший обзор.
-Видел. И сейчас вижу. Вижу и не понимаю, чему ты удивляешься, – притягиваю его за талию, вынуждая нависнуть надо мной, опершись на вытянутые руки, – Ты сильный по свой природе. Ты прекрасен. И тут нечему удивляться или не верить.
-Сила – это не врожденная черта. Это приходит со временем и большим трудом.
-Я тоже так думал. Но пожив здесь и понаблюдав за Охотниками, я понял, что это не совсем так.
-А как?
-Все иные, которых я видел, были хорошо сложены, и выглядели, как модели с обложек глянцевых журналов. И от всех них веет внутренней силой. Ты же видел Аполу: маленькая, худая девушка, с детским лицом и серьезным голосом. Но это не мешает тебе чувствовать ее силу.
-Она вышла из костра, в первую нашу встречу. Ее кожа и волосы сияли, как самые яркие звёзды, а глаза горели неземным огнем. После такого, как бы она не выглядела, она всегда будет для меня сродни богине, – улыбается он, чуть склоняя голову, – Но я понял, о чем ты. Я помню, то чувство, что я испытал при нашей первой встрече с Охотниками, на камнях. Я тогда был во власти чувств, но на периферии сознания, все же возникла мысль, что я никогда не видел ничего прекраснее.
-Человеческая сила – вещь по истине прекрасная.
-Да, – он мрачно улыбнулся, опираясь на локти так, что теперь его лицо было от моего всего в пяти сантиметрах, – Только такая красота большая редкость. Я могу по пальцам сосчитать таких людей.
-В лесу их предостаточно. Возможно, поэтому здесь и хочется остаться навсегда, – в воздухе витает запах чего-то тяжелого и гнетущего. Будто мы находимся внутри грозовой тучи перед самым началом грозы. Так же холодно, мрачно и омерзительно.
-Хочется, – его глаза закрыты, его ресницы дрожат, – Но мы не можем. Не сейчас, – он открывает глаза и чуть приподнимается, чтобы видеть мое лицо, – Может быть, когда все закончится, мы навсегда придем в Лес, и навсегда забудем о людях и всех их пороках.
-От людей и пороков не сбежать. Это внутри нас. То, что мы иные, еще не значит, что мы перестали быть людьми. И то, что мы иные, еще не значит, что у нас нет пороков.
-Один из главных пороков Охотников – это, как раз таки, не любовь к людям, – глухо засмеялся Лето, заметно расслабляясь и упираясь лбом мне в лоб.
-Я бы не сказал, что они их не любят, просто люди оставили от себя слишком большие шрамы, чтобы так просто о них забыть, – успокаивающе глажу его по обнаженной пояснице, изредка задевая резинку боксеров.
-Тебе Центр тоже мало хорошего сделал, но ты же смог отбросить это в сторону и идти дальше, – чуть выгибается под моей рукой.
-Потому что я знал, что нельзя на этом зацикливаться и позволять этому меня разрушить.
-И ты просто простил им все то, что они сделали?
-Нет. Простить такое невозможно. Но, тогда, сделать ничего я не мог, и любое мое действие могло навредить Коулу и Сахи. Тогда, я знаю, меня искали, и если бы я двинулся отсюда хоть на метр, меня бы нашли. А значит и их. И, возможно, Охотников. Слишком много “но” в этом вопросе.
-Откуда ты знаешь, что тебя искали? – он приподнимается, заглядывая мне в глаза.
-Это очевидно, – притягиваю его назад, – Я не просто сбежал. Я убил несколько человек, будучи в волчьей форме. Они не знали, что я на это способен.
-Что? – не смотря на мои руки, что крепко держали его на месте, Лето резко сел, непонимающие смотря на меня.
-Они не знали, что под человеческой шкурой скрывается огромный дикий хищник, – от того, как его глаза из ошеломленно распахнутых медленно превратились в узкие щелки, на моих губах сама собой появилась улыбка.
-Как? – он ощутимо, но не больно ударил меня кулаком в солнечное сплетение, и сполз с меня, откидываясь спиной на диван и перекинул через меня ноги, откидывая голову назад, – Как ты можешь улыбаться, говоря о подобном?
-А что в этом такого? – его недовольная моська невероятно милая, – Тем более, если бы они знали, мне бы не за что не удалось сбежать.
-Тогда, какие способности они исследовали? Какие способности они у тебя нашли?
-Регенерация, физическая сила, слух, – пожал я плечами.
-Но как тебе удалось скрыть от них свою сущность? Я помню, что они делали с теми, кто владел физическими силами. И я знаю, что никто не смог бы сдержаться. Вся их программа “тренировок”, рассчитана на то, чтобы раскрыть все твои пределы, – парень эмоционально машет руками, но взгляд его устремлён в себя, будто он с головой окунулся во всю эту... Мерзость.
-Да. Я тоже помню, – я усмехаюсь, а он закусывает губу, – Только, знаешь... Это прозвучит странно...
-Да говори ты уже! – он бьёт меня пяткой по бедру, ударяя костью о кость.
-Меня к этому готовили, – я закрываю глаза рукой. Даже вспоминать это странно.
-Что? – он уже не кричит. Говорит, скорее как с ребёнком. Я знаю, что он смотрит на меня, чувствую это, но руку убрать не могу.
-Когда Корин учила меня контролю, она говорила, что первые наши враги – это боль, гнев и страх, – выдохнул я, собравшись с мыслями, – Она обучила меня с ними справляться, не поддаваться им. Так я и выжил в Центре. Я знал, не знаю откуда, но знал, что мне не жить, узнай они о моей второй сущности. Поэтому я сражался, как мог. Только врагом моим был не Центр, а я сам.
-И ты все это время терпел, – будто продолжив мою мысль он, – Терпеть столько лет... Столько боли.
-Оно того стоило, – улыбнулся я, убирая руку, – Я же здесь.
-Да, – он тоже улыбнулся, но улыбка, как он не старался, радостной не выглядела, – Ты здесь.
Лето откинулся назад, ложа голову на подушку дивана. Его сердце билось спокойно, дыхание было таким тихим, что можно было бы подумать, что он спит. Но он не спит. Он о чем-то думает. Что-то вспоминает.
В голове сами собой всплывают воспоминания, как девушка с белыми, как и мои, волосами и золотистой кожей рассказывает мне о боли и страхе. Ее голос раздается эхом по лесу, врезаясь в память. Кажется, это было только вчера, настолько хорошо я это помню. Кажется, это было здесь... Я никогда раньше не задумывался о месте, где мы были. Оно сильно отличалось от окрестностей приюта, но было очень похоже на Лес. Не знаю. Все это было слишком странно, словно сон. Мне казалось, что я был там целую вечность, время там текло как-то иначе, ведь я вернулся назад в тот же день, что ушел. За эти пару часов, что прошли в старом мире, я стал старше на целую жизнь, в новом для меня мире. В тот день все изменилось.
Я всю жизнь знал, что я не такой как другие дети и взрослые. Меня не пугали и не удивляли те вещи, которые вводили в ступор даже видавших виды взрослых. Я всегда знал больше, чем мне полагалось. И это всех пугало. Об этом не говорили, но все это чувствовали. Дети тянулись ко мне, как цветы к свету, а взрослые разбегались, как тараканы.
После того, как я принял свою истинную сущность, что-то внутри меня встало на место и все во мне стало работать так, как надо. Но вместе с тем ушла и детская наивность. Наш мир никогда не казался мне приятным местом, но после... Я понял, насколько этот мир уродлив. Столько жестокости. Столько боли. А спроси, зачем все это? И никто не сможет дать тебе ответ. Все бьются, но никто не знает за что.
Корин предупреждала меня о людях, но сколько бы тебе не говорили о чем-то, пока ты не встретишься с этим лицом к лицу, ты не веришь.
Первую неделю после этого меня разрывало на части желание уйти, сбежать от людей. Все во мне хотело, чтобы я был в лесу. Но нет. Я остался. Я остался их защищать. Я не знал, зачем мне это, спасет тех, кто, в случае чего, уничтожит меня и глазом не моргнув, стоит им узнать, кто я есть на самом деле. Но я это делал. Каждый день, утром и вечером, я обегал территорию, каждый раз заходя все дальше. Несколько раз, я ломал машины и технику военных, что подходили слишком близко. Со временем, их стало меньше. Все вокруг было подвластно мне. Я правил на этой земле.
Каждый день, когда я под утро приходил на кладбище, скидывал волчью шкуру и одевал человеческие шмотки, я ловил себя на мысли, что я стараюсь напрасно. Этим людям нужен не я, им нужны военные, ведь они думают, что именно военные спасали их от смерти все это время. Тогда снова появлялось желание разорвать одежду и убежать в лес. Инстинкт всегда говорил мне: в случае чего – беги в лес! Но я не бежал. Я раз за разом возвращался. И только утром, когда наша воспитательница Дина, уставшая, измотанная девушка, заходила в спальню и потрепав меня по плечу с легкой улыбкой говорила, что пора вставать, я понимал, что за них стоит сражаться. Дети и взрослые, которые боялись меня, потому что не понимали, как я возможен, не были виноваты в своём незнание. И не были виноваты в этой войне. В ней вообще нет виноватых по сути. Просто это в генах людей, им постоянно нужно за что-то бороться, в этом их смысл жизни.