-Откуда ты знаешь? – он морщится и становится похож на маленького ребенка, который думает, что его обманывают, но в глазах видна расстроенность и страх.
-Посмотри на это, – я поворачиваю его лицом к стене с рисунками, – Человека, которого не смогло сломать это, точно сможет справиться с обычным шумом и запахом.
-С этим было проще, – он выкручивается из моих рук и хитро улыбается, – Я же псих. Забыл?
-С твоими-то перепадами настроения? Об этом мог бы забыть только другой психически больной, – не могу сдержать улыбку, когда он вот так вот, искренне улыбается.
Может быть, всего на минуту, но его состояние стало лучше. Да и мое тоже.
Апола рассказывала много историй о странной девушке с белыми волосами, но запомнилась мне совсем непримечательная история о том, как Корин остановила самолет, летящий на лес. Она вынула стрелу из реки и выстрелила в первый раз. Стрела попала в правое крыло, пробивая двигатель. Железная птица наклонилась. Вторая стрела попала точно в левое крыло и вывела из строя оставшийся двигатель. Груда железа начала стремительно снижаться, но так и не задела ни одного дерева. Корин бежала за ним.
Железная птица рухнула в одно из озёр. Темная вода погребла под собой целый самолет, несколько тонн металла и пластика.
Тогда я спросил Аполу, зачем она это сделала? Ведь Лес скрыт от всех чужих. Зачем было сбивать самолет?
“-Она сделала это не для тех, кто в лесу, – улыбнулась Апола, смотря на черную гладь озера, – А ради тех, кому не посчастливилось остаться снаружи, во время войны.”
Девушка загадочно улыбалась, рассматривая что-то под непроницаемой плёнкой воды. Тогда я подумал, что нет, этого не может быть. Обычными стрелами нельзя пробить двигатели самолета и он не мог рухнуть в озеро ничего не задев. Это просто одна из легенд леса, красивая сказка, каких много. Слишком много “но”. И не смотря на это, я все еще старался разглядеть что-то под толщей темной воды. И разум усиленно твердил, что все это сказки, что такого быть не может, но что-то внутри безоговорочно верило во все это...
Девушка, сбившая самолет стрелами.
Лето не захотел идти на чердак. Сказал, что там, скорее всего, сыро и холодно. Дело, конечно же, совсем не в сырости и холоде, но разве это важно?
У меня в квартире он тоже так себя вел. После леса, все здесь кажется еще более чужим. Если бы не запах, было бы совсем жутко. Никогда не думал, что буду так радоваться тому, что живу в старой пятиэтажке, без хорошей системы вентиляции и автоматической дезинфекции.
Стоило нам покинуть злополучную многоэтажку, как напряжение резко спало. Конечно, вся эта херня не перестала существовать, просто, все стало легче что ли. Будто, все, что нас держало, осталось там, в стеклянной коробке, на стенах с рисунками. Лето теперь не выглядит, как зомби, его лицо стало более подвижным, правда, большая часть эмоций это смесь раздражения и брезгливости. И пахнет он намного лучше. После леса его природный запах отчистился, только от волос можно уловить запах краски и химии.
-Ты мне не веришь, – переодевшись и растянувшись на диване, неожиданно сказал он, – Не веришь, что тем, кто все это закончит должен быть ты.
Я выглянул из кухни смотря на вытянутую на диване тушку. Кажется, вот только вчера, я первый раз привел его сюда, и он, точно в такой же позе, заснул на этом самом диване.
-Только, знаешь, я не понимаю почему, – он свешивает голову с дивана так, что скорее всего видит меня вверх ногами, – Ты доверяешь мне. И ты уверен в себе. Я уже всю голову себе сломал, но так и не пойму, в чем дело.
Он хмурится, щуря глаза, блуждая по мне взглядом.
Хотелось бы мне ему ответить, только, я сам не знаю. Не знаю, что отвечать. Не знаю, что вообще об этом думать. Это все еще звучит как абсурд, о котором даже думать странно. Но он прав, я ему верю, и даже этому супергеройскому бреду, насколько это возможно, разумеется.
-Могу сказать даже больше, – я ставлю на журнальный столик его кружку с чаем, – Я тоже не знаю в чем дело.
Он как-то неестественно выворачивается, переворачивается на живот и подтягиваясь на руках полностью заползает на диван, садясь по-турецки и с головой кутаясь в одеяло. И этот человек пару часов назад было похож на безжизненное, без эмоциональное тело, чей разум старше своих лет на пару сотню лет...
-Я понимаю твою растерянность, – кивает парень, грея руки о кружку, – Если бы мне, кто-нибудь сказал что-то подобное, я бы его поспал куда подальше. Но ты должен мне поверить. Я знаю, звучит как полный бред, но понимаешь, все это планировалось очень давно. Тот, кто это спланировал, знал, что делает.
-Ты же говорил, что никто не может знать, что будет дальше.
-Это так. Никто не может знать, что будет в будущем, тем более, в таком далеком. А еще я говорил, что будущее – это не одна дорога, а распутье. Все зависит от нашего выбора. И вот на это уже можно влиять. Влияя на наши решения – можно управлять нашим будущим.
-Это, как игра в шахматы.
-Да. И мы в этой игре далеко не пешки.
-То есть, кто-то поставил меня на место “спасителя”? – я скривился от одной этой мысли.
-Да. Скорее всего, это так.
-И откуда нам знать, что это правильный путь? Кто нами управляет?
-Я не знаю, – Лето просто жмет плечами и плотно сжимает губы, – Ты чувствуешь, что нас пытаются загнать в тупик?
Он смотрит на меня в ожидании ответа, а мне, в который раз, нечего сказать. Я чувствую тревогу, но не знаю почему. Откуда исходит угроза? Сейчас я не могу быть ни в чем уверен.
-Я не знаю, – я растягиваюсь на кровати, накрывая глаза рукой, – Я уже вообще ничего не знаю. И не понимаю я ничего. Я даже не знаю, чего я хочу.
-Знакомое чувство, – горькая усмешка, – Когда в моей голове произошел этот взрыв, я думал, что это все, конец. Я думал, что сошел с ума. Я уже ничего не знал, ничего не хотел. Кроме одного. Я знал, что скоро умру, и я хотел этого, – он тяжело замолкает, а мне становится страшно. Он думал, что умирает, а я этого даже не заметил... – И знаешь, я действительно умер, – уверенным голосом выдает он, а я рывком сажусь, – Я умер и родился заново, – наши взгляды встретились и я увидел, как в его глазах сияет непоколебимая уверенность, – Вот, что тебе нужно сейчас. Ты должен умереть и родится заново.
-Что ты имеешь в виду? – я конечно догадываюсь о чем он говорит, но все же...
-Ты должен обратиться, – подтвердил он мои мысли, – Я видел, как ты это делаешь. Ты умер прямо у меня на глазах и, спустя секунду, родилось нечто иное.
-Когда ты это видел? – я, наверное, думаю не о том, но у меня мозг через ухо вытечет, если я буду думать обо всем этом сейчас...
-Когда Эннки ушла, – он смотрит в кружку у себя в руках так, будто видит на ее дне что-то, что он по-настоящему любит, – Я шел через лес и увидел тебя... Это было потрясающе. А потом, у стеклянного замка. Там, ты превратился обратно... Я видел, как ты умер и родился заново. Несколько кругов реинкарнации, суженные до получаса... Хотя, это всего лишь время. Ведь так?
Он так тепло и мягко мне улыбнулся... Разве, он и раньше умел так улыбаться или это еще одна сторона его нового “я”? Я поднялся и быстро приблизившись к нему, поцеловал его. Он ждал этого, сразу же обнял меня за шею, жарко отвечая на поцелуй. Это что-то жаркое, жгучее, непохожее ни на что ощущение заполняет нас полностью, заставляет кровь кипеть.
Лето одной рукой забирается мне под футболку, с напором гладя по спине, чуть царапая кожу. И тут...
Да. Стук в дверь. Вовремя.
Я отрываюсь от губ парня. Он тяжело дышит, зрачки расширены, на висках и скулах выступили красные пятна. Глаза искрили озорством, а губы были искажены в пошлой усмешке. Его рука все еще гладила меня по спине. Он будто бы ничего не слышал.
Стук повторился. Только, еще более настойчиво.
Я отпустил плечо Лето и встал. Что за сукой нужно быть, чтобы так поздно долбиться в дверь? Если, это окажутся соседи или еще какая-нибудь тварь – спущу по лестнице.