Амброж окинул взглядом шинок и сразу увидал мельника. Озлившись на себя, что не приметил на улице его коней, он повесил пальто на крючок и принялся разглядывать присутствующих. В полупустом зале среди утренних посетителей знакомых не оказалось. Амброж молчком опустился рядом с мельником. Тот, едва кивнув головой, тупо уставился прямо перед собой на стойку с пивом, хотя там ничего интересного не происходило. Амброж сообразил: мельник дает ему понять, что он явился некстати.
Приглушенный говор усиливал тихую угрюмость почти пустого помещения. За окнами то и дело мелькали опадающие листья каштанов, похожие на тени птиц. «Моя сова не оставляет меня ни на минуту. Уж не предостерегает ли от беды?..»
Перед мельником уже стояла кружка пива и рюмка с чем-то покрепче. Амброж заказал себе пива и гуляш.
Мельник брезгливо щурил глаза, словно избегая взгляда Амброжа, а кузнец развлекался, наблюдая за странным поведением соседа. С бесцеремонностью и дерзкой самоуверенностью, присущей людям столь крупным и могучим, как он, Амброж внимательно изучал глуповатую, гладенькую и пухлую физиономию мельника.
«Ага, и у тебя уже седина в волосах. А когда совсем поседеешь, то станешь ни дать ни взять сам господь бог!»
Лицо мельника с тонкими женственными складками вокруг губ и маленькими прищуренными глазками было насуплено. Мельник явно старался напустить на себя сердитую и раздраженную мину. И у Амброжа так и чесался язык сказать: «Чего дуришь, сосед, не строй из себя невесть что! Чего ты все пыжишься, изображаешь, будто со мной не знаком?»
Но тут мельник вдруг заговорил сам:
— Роза к тебе приходила?
— Приходила! Ну и что с того? — кивнул Амброж.
— Учти, это было в последний раз. — Мельник пытался говорить твердо и решительно.
Шинкарь поставил перед Амброжем пиво и тарелку гуляша. Ушел и вернулся с ломтем хлеба.
— Как же так, сосед? Ты даже не пожелаешь мне приятного аппетита? — спросил Амброж, принимаясь за еду.
— Нет!
— Дело хозяйское, — усмехнулся Амброж. Он откусывал хлеб и не торопясь работал ложкой. Ему было неприятно возвращаться мыслью к вчерашнему свиданию с Розой. — Уж не воображаешь ли ты, что будешь ей приказывать?
— Воображаю! — отрезал мельник.
— Припоздал, не те нынче времена, приятель. Спишь долго!
— А ты не припоздал! — съязвил мельник и ухмыльнулся. — Может, это ты долго спишь?
— Я… — начал было Амброж, но вдруг умолк, сделав вид, что не может продолжать разговор с полным ртом. Он откусывал хлеб, глотал гуляш и запивал острую еду пивом. И нехотя признавался себе, что мельник, пожалуй, прав. Что-то в этом роде он уже слышал, хотя совсем по другому поводу.
— У тебя, кузнец, всегда дела шли хуже, чем у меня!
— Ага, раньше! — согласился Амброж. Он доел и почувствовал себя лучше. Ему даже нравилось, какой оборот принял их разговор.
— И сейчас хуже!
— Это как же понимать?
— Ты хотел перемен, ждал нового… — кивнул мельник. — Вот и дождался! Пожалуйста, получай, оно наступило. А теперь давай расплачивайся!
— Фоустку посадили, что правда, то правда, но… — И тут Амброж сообразил наконец, куда мельник гнет.
Мельник махнул рукой, будто говоря: «Этого сюда не приплетай», и перебил Амброжа:
— Я был и буду против всего, что нам навязывают! А ты — ни рыба ни мясо, и вашим и нашим, тебе я не завидую!
Амброж насторожился и выжидающе взглянул на мельника.
— Не завидую! Ведь ты сам потакал тем, кто теперь тебя сожрет и напрочь уничтожит! — прошипел мельник, и Амброж почувствовал, что тот из их спора выходит победителем.