— Мужик — это не одни только мускулы, — возразил Амброж.
— И это тоже!
— Коли я бы смолоду поездил с товаром… — хмыкнул Амброж, но Мария перебила его:
— Но ведь ты стал кузнецом!
— И жалею об этом!
— Нет, не жалей, в этом твое счастье!
— Я о тебе тогда и мечтать не смел!
— Времена были такие, — сказала Мария, целуя его, и Амброж невольно, в который уже раз за сегодняшний день, представил себе Марию, единственную дочь богатого крестьянина Сламы, которую отец отдал тогда за неугомонного, предприимчивого и честолюбивого Кришпина.
— Хорошо, что настали новые времена… — смеясь, протянула Мария, а он добавил:
— …и людей стали отправлять на недельку-другую на курсы!..
— Скажешь тоже! — шутя надулась Мария и тесно прижалась к нему. Амброж с радостью принимал ее ласки, уводившие его от страхов за будущее. Но страхи и опасения то и дело вспыхивали в нем, словно трут, занявшийся от раскаленных искр.
Мария ушла перед самым рассветом. Кое-где по дворам, проснувшись, забрехали собаки. Амброж выжидал у порога под холодным, усыпанным звездами небом, пока не угомонится последний цепной пес и не заберется обратно в свою конуру. Кузнеца брало сомнение, не обманет ли ясная ночь. Какую даст завтра погоду?
Мария приходила каждый вечер. Весна в конце концов сжалилась над Брудеком и теперь спешила наверстать свое опоздание. Светлые перышки молодой травы, клейкий блеск почек на ветвях, рыба, идущая против течения на нерест.
К Амброжу приехали Яна с Радимом. Ненадолго, так, на часок-другой. Яна удивлялась, с чего это отец так чисто выбрит. Прошлась по дому и шепнула ему на ухо: Роза? Он отвел глаза, но «нет» не сказал.
Амброж работал теперь целыми днями, не присаживаясь. Ел и пил за троих. Ему не нужно было бегать в лавку за провизией: Мария приходила с полными сумками. Однажды ночью она принялась стряпать у него на кухне, и за стол они сели только во втором часу ночи. Амброж опасался, как бы соседи не приметили, что он перестал ходить за покупками. И как-то раз отправился в лавку. Накупил, как обычно. Пива, пожалуй, взял побольше. И в лавке встретил Розу. Они остановились. Поговорили. И вдруг ни с того ни с сего Амброжа надоумило позвать ее к себе. «Приходи. Ведь ты по субботам свободна!» Роза кивнула, и ее юбка прошелестела по тропинке, спускавшейся к реке, где с незапамятных времен расходились в разные стороны две протоптанные стежки. Налево — в кузню, направо — к мельнице… Амброж с нетерпением ждал ночи на пятницу. Настал конец встречам с Марией. Они не заговаривали об этом, да и обо всем другом тоже молчали.
Амброжу вдруг обрыдла работа. В чем его жизнь? Этот тяжкий труд да Мария по вечерам? Он не привык подолгу спать, но после четырех бессонных ночей, проведенных с ней, все-таки чувствовалась усталость. Опять на него накатывали приступы безнадежности, не ослабевающие, даже когда он кидал в кучу готовых изделий новый заступ или лопату. Амброж все чаще хмурился. Из города уже давно не приезжали за товаром.
Он не жалел, что вот так, не подумав, позвал к себе Розу. Прошедшая неделя с Марией — да, наверное, и эта последняя ночь — ничего не изменит, он потешит свое самолюбие, укрепит веру в себя, и только! Когда у тебя есть женщина, все идет проще, пока ты не увязнешь в чувствах и не поймешь, что очень уж в ней нуждаешься…
«Надо еще раз попытать счастья с Розой, покуда есть уверенность в себе, покуда знаю, что не буду дрожать перед ней, как побитая собачонка. Мария выбрала меня для своего собственного удовольствия. Ну что ж. Что хотела — то получила», — рассуждал Амброж.
Он представил себе обеих. Мария, одетая в белоснежный, с яркой вышивкой национальный костюм. Роза — как на плакате, что висит в городе. Марию растили для другой жизни. Ей всегда хорошо жилось, но ведь в этом нет ни ее вины, ни заслуги. Так же как Роза не вправе кичиться тем, что у нее никогда ничего не было. Мария миловидна и привлекательна, но у нее муж. Роза кажется красивей, впрочем, тут он возвращается памятью к молодости. А главное, у нее никого нет…
Амброж поставил молот и вышел из кузни, чтобы опустить щиты у лотка. Доски соскользнули вниз, вода стала быстро убывать, наконец обнажилась нижняя часть большого водяного колеса. Амброж обернулся и заметил на тропинке мельника. В руках у него был перемет с крючками.
— Браконьер! — крикнул мельник и поглядел на Амброжа.
— Ну и что? — пробурчал Амброж.