Амброж положил мешок на землю. Стало легче. Давно не приходилось ему таскать такие тяжести. Он отирал платком пот и медленно рассматривал кузню. И на мельницу тоже оглянулся. Когда-то здесь, в низине у реки, мельница была самым богатым хозяйством. Теперь она казалась ему куда заброшенней, чем кузня. Это белое строение мерещилось ему все долгие годы. Там, покинув его, осталась Роза, там навсегда погребена тайна далекой злосчастной ночи…
Его невольно кинуло в дрожь от неожиданно вспыхнувшего сомнения — а вдруг он возводит на них напраслину? На Розу, на мельника… Рядом с этим опустошением, с пагубой от рук человеческих все остальное стало казаться ему мелким и несоразмерным увиденному. Амброжа ужасал вид этих руин, жуткого запустения…
Наверху, высоко на откосе, декоративно белели новенькие, словно рафинадные, домики, торчали красные столбы уличных светильников — совсем как на окраинах больших городов.
Словно прочерченное по линейке, бежало по склону новое шоссе. Из-за светлых конструкций высоковольтных линий то и дело выскакивали легковушки. Ему видны были только кузова, словно машины мчались без колес. Вниз доносился лишь шум моторов. Амброж еще не побывал наверху, но мог себе представить темный асфальт с белыми полосами. «Зебры». Сколько за эти годы появилось таких вот шоссе вместо старых проселочных дорог!
Уцелела лишь церковка, мудро поставленная когда-то подальше от воды. Она осталась на старом месте. Столетьями возвышалась она над низиной, воздев ввысь шпиль, словно карающую десницу, над домами и халупами, в страхе корчившимися вблизи коварной реки. Теперь все наоборот. Новый Брудек построен на склоне горы и смотрит сверху вниз на крест, венчающий церковную твердыню.
Амброж в волнении потирал руки. Безотчетно, не думая, сорвал стебель чистотела. Пальцы стали липкими. Он улыбнулся, взглянув на оранжевое молочко. «Мама когда-то выводила этим соком бородавки… Не припомню, помогало ли. Ведь с той поры прошло почти шестьдесят лет».
Его взгляд остановился на плоских каменных плитах, которыми была вымощена площадка под навесом, одни только камни не изменились, остались все такими же. Он помнил каждую щербинку, каждую трещину, выбоину и ямку. Здесь после дождя долго стояла сверкающая на солнце водица. И после наводнения там тоже стояла вода. Нынче наводнение, как это случалось и раньше, пришлось на середину июля. «Очень кстати, иначе я навряд ли смог бы выполнить то, для чего сюда приехал. Именно сейчас мне нужно, чтобы река была полноводной…»
Амброж долго и внимательно разглядывал все вокруг и постепенно пришел к убеждению, что кузню и дом не так уж безнадежно разрушили время и годы. «Другого я и ожидать не мог. Трещины в балках, зияющие дыры в стенах. Обвалившаяся штукатурка. Ну и что из этого? Знакомый рисунок годичных колец на срезах выглядывающих стропил. Все было так и в моем детстве, и позже, когда я взрослел. Годы летели, и было их немало». «Мы с вами старые друзья! — хотелось ему крикнуть, обращаясь ко всему, что уцелело. — Камень, дерево, штукатурка… Вы все те же. Только вид у вас теперь иной, чем в то время, когда человек творил из вас свой дом. Нет, я не собираюсь снова лепить себе гнездо. Мне нужны только бревна!..»
И тут он услыхал шум птичьих крыльев. На чердаке, проснувшись, охорашивалась ночная птица. Амброж испугался. Этого он не ожидал. Забыл про своего верного постояльца. «Сколько лет вообще-то живет сова? Наверное, та же самая, что поселилась здесь, когда я решил уехать».
Присутствие живого существа подбодрило Амброжа. Он скинул куртку и по ступенькам спустился к реке. Набирая полные пригоршни, плескал себе воду в лицо. В мирном токе реки, как извечно, отражались поросшие разноцветьем берега и синева неба. «Я уже простил тебя, река! — Сейчас Амброж знал это точно. — Хотя ты и отняла у меня жену. Возможно, во всем, что стряслось со мной позже, тоже твоя вина. Ведь я вдруг остался совсем один».
Ему померещилось, будто река дружески подмигивает ему, взрябив гладь и вспенив ее о вросшие в дно валуны. «До чего же здорово, что река пока еще есть! Ведь мы с ней кое-что задолжали друг другу. Я должен победить тебя, река. Да! Ты уж не удивляйся, не смейся надо мной. Я должен сквитаться с тобой, один на один. Давняя моя мечта, и ты сама мне в этом поможешь! Ты и кровля над кузней. Она как будто не слишком прогнила».
Амброж радостно и почтительно проводил глазами гребень пенной воды, пока волна не слилась со спокойным током, словно бы зовущим в путь, туда, туда, в низину… Сколько раз за промелькнувшие долгие годы зов реки будоражил и манил его душу…