— Наши мизральды вас не разочаруют, — сказал он.
В конце Иссар (через свой свиток) смиренно попросил нас хорошо отозваться об обращении с нами в Масалыме, если мы когда-нибудь предстанем перед Блистательным на Бали Адро, & поклялся, что наше уединение всегда будет уважаться.
— Уединение? — спросил Роуз.
Среди длому над нами появились беспокойные взгляды. Толпа вдоль края бассейна бормотала, обсуждая длинное заявление. Их голоса звучали так же скептически, как & наши.
С Роуза было достаточно.
— В Ямы ваше уединение, — фыркнул он. — Наш корабль поврежден, сэр. Мы набираем воду. Через несколько дней вам не на что будет смотреть с гражданской гордостью, кроме верхушек наших мачт. И один прием пищи не может заставить нас забыть о нехватке провизии. Мы не нищие. Мы можем заплатить и за то, и за другое — справедливо и в полном объеме. Но мы должны запросить их без дальнейшего промедления. Если вы согласитесь подняться на борт...
— Дааак?
Голос был подобен взрыву. Это снова было одно из барабан-созданий, даже громче, чем раньше. Я не могу себе представить, что это слово на самом деле означало вопрос, если только оно не было адресовано богам наверху, которые наверняка его услышали. Роуз оскорбленно уставился на существо; он не привык, чтобы на него кричали сверху вниз.
— Что за треклятая...
— Хаааааааааан! — закричало другое существо, которое вразвалку подошло к первому.
— Принц Олик, — пробормотал Роуз, — будьте добры...
— Дааак? — повторило первое существо, ударяя в свой барабан.
— Хаааааааааан! — оглушительно отозвалось другое.
Солдаты ударили алебардами по переходу. Ваду́ и Олик низко поклонились. Затем, пока два существа стояли, уставившись в небо, барабаня & визжа «Дааак?… Хаааааааааан!» так, что могли разбудить мертвых, процессия развернулась & зашагала прочь.
Роуз с криком бросился вперед. Олик один раз оглянулся через плечо с определенным блеском в глазах, но двинулся дальше вместе с остальными. Мы толпились вдоль ограждения, крича им в спины. Еда! Ремонт! Куда вы идете?
— Дааак?
— Хаааааааааан!
Они оставили нас с этими кричащими чудовищами. Мы могли бы как-нибудь вскарабкаться на мост & пуститься в погоню — но зачем? Мы внутри города, окруженного стеной, на чужой земле. Мгновение спустя береговые ворота были запечатаны, на них была выставлена усиленная охрана, еще больше солдат разместилось вдоль края бассейна.
Разгорелся ожесточенный спор. Таликтрум пришел в ярость, заявив, что мы, очевидно, были коллективно наказаны за «варварскую глупость» Роуза когда он подвергнул принца Олика истязаниям: «ваш самый первый поступок с момента освобождения из заключения». У Роуза, безусловно, было готовое возражение, & его гнев не ограничился икшелями. Почему Болуту не вмешался, & почему он не предупредил нас, что королевская семья — улей сумасшедших? Когда Паткендл, Таша, Герцил & «остальные из вас, интриганов» обнаружат логово чародея? Почему Альяш позволил юноше Ибьену прыгнуть за борт, когда тот мог бы послужить заложником? И так далее, в то время как эти два ничего не замечающих тролля продолжали орать «ДАААК? ХААААААААААН!», пока не затуманили нам мозги.
Я увидел, как Болуту отчаянно дергает Роуза за рукав, & подошел достаточно близко, чтобы расслышать, что тот сказал. Но его слова только усугубили ситуацию: Двор Сирени был колонией альбиносов, возможно, мифической, во многих тысячах миль к востоку, если эта колония вообще существовала.
— Альбиносы-длому? — проревел Роуз, перекрывая шум.
Болуту заверил его, что так оно и есть. По какой-то причине Иссар верил (или, во всяком случае, заявлял), что мы все длому. Просто странные, бледные длому из немыслимой дали.
— Но они нас видели, — крикнул Ундрабаст. — Принц Олик видел нас вблизи, как & Ибьен.
— Сотни длому на мосту тоже нас видели, — сказал Герцил, — но это не значит, что хозяева этого города их услышат. Иногда те, кто обладает огромной властью, начинают верить: достаточно пожелать — и все будет правдой, чтобы это ни было. Даже природа должна подчиняться их воле, как это делают длому.
— И, возможно, он держит нас на корабле, капитан, — добавил я, — чтобы мы не могли рассказать всему городу, что мы люди. В конце концов, нас видели всего несколько сотен длому, и половина подумала, что мы треклятые призраки.