— Что насчет лягушачьих тварей? — спросил Роуз.
Болуту сказал, что это мизральды, «совершенно респектабельные граждане», встречающиеся по всей империи & используемыми (что неудивительно) в качестве герольдов & глашатаев. Ужасный рев, добавил он, вероятно, является особым приветственным ритуалом, мешин, хотя Болуту никогда не слышал такой длительный.
— Они заставляют нас замолчать, — сказал Роуз, — и в то же время притворяются, что мы длому.
— Но почему они так поступают? — спросил Паткендл.
— Подумай минутку, — сказала Таша. — Для всей империи произошла катастрофа, когда люди стали тол-ченни. Если мы внезапно приплывем в порт & начнем ходить по улицам, это может означать… ну, что угодно.
Паткендл не посмотрел на нее.
— Ты права, Таша, — сказал Фулбрич. — Та старуха прошлой ночью решила, что настал конец света.
— Возможно, корабль, полный проснувшихся людей, мог бы заставить некоторых подумать, что настала очередь длому стать тол-ченни, — добавил Герцил. — И для них это действительно было бы концом света. По крайней мере, это может показаться угрозой правителям напуганного города во время войны.
Все это было всего лишь предположениями. Мы были в ловушке. Жители Масалыма также не снабдили нас еще одним кусочком еды. Тем не менее, они наблюдали за нами, пока шли часы: прибыла группа хорошо одетых людей & изучала нас через подзорные трубы & бинокли; был какой-то спор & показывание пальцами. Роуз попытался сигнализировать о нашем отчаянии криками, флажками & звоном ложек в пустых мисках. Он отправил Болуту на боевую вершину с приказом громко & долго умолять на их родном языке. Но адский шум троллей сделал все эти усилия почти невозможными; мне пришло в голову, что в этом, возможно, & заключалась вся идея.
Уровень воды в трюме достиг тринадцати футов. Конечно, последние три дня мы качали воду как сумасшедшие. Но Роуз прав: этого недостаточно. А что, если у них нет средств вытащить нас на берег или нет реального желания пытаться?
В середине дня пошел дождь. К нашему бесконечному восторгу, тролли поспешили в помещения. Но мы все еще были голодны, а длому — по-прежнему глухи к нашим мольбам. Мы, офицеры, нашли убежище в своих обязанностях. Для меня это включало в себя прекращение драки между соперничающими бандами (проблема заключалась в припрятанном куске вчерашнего сыра) — я заставил Плаппа со сломанным носом & Бернскоува с заячьей губой пожать плечами & пожертвовать драгоценный кусочек пассажирам третьего класса. Парни увидели эти безнадежные лица, &, клянусь Рином, на минуту устыдились. Но они сердито смотрели друг на друга, прежде чем мы расстались.
В моей лампе еще оставалось моржовое масло, поэтому я проверил швы вдоль корпуса по правому борту. Просачивание по ватерлинии, конечно. Я поскреб паклю ножом. Халатность, халатность: это слово хлопало в моей голове, как надувающийся парус.
Я стоял на коленях в столярной мастерской, когда услышал, как за мной закрылась дверь.
Я резко обернулся. Лицом ко мне стоял лорд Таликтрум. Он был совсем один & тяжело дышал от напряжения, с которым закрывал дверь. У него был обнажен меч & перекинут через плечо кожаный мешок. Он все еще был одет в свой ласточка-костюм.
Ненависть к маленькому тирану поднялась во мне. Я мог бы убить его там & тогда, просто выпрямив правую ногу & раздавив его между дверью & моим ботинком. В другой жизни — в той, в которой я никогда не знал Диадрелу, — я бы так & сделал.
— Квартирмейстер, — сказал он, скорчив гримасу, чтобы понизить голос. — Я должен поговорить с тобой. Было чрезвычайно трудно застать тебя в одиночестве.
— Большинство людей просто врываются в мою каюту, — сказал я.
Он развязал мешок и позволил ему упасть. Затем он вложил свой меч в ножны.
— Я обнажил клинок не для того, чтобы тебе угрожать, — сказал он. — В коридоре я слышал скребущий шум. Я удивлен, что ты его не слышал.
— Мыши, — сказал я. — Крысы окончательно и бесповоротно мертвы.
Он с сомнением наблюдал за мной.
— Твое положение на этом корабле уникально, — наконец сказал он. — Ты, единственный из всех офицеров, союзник клана Паткендла.
Я ничего не сказал. У него была бы причина назвать нас кланом. Я сомневался, что это была та причина, которая меня бы волновала.
— Когда территории двух кланов икшелей пересекаются, — продолжал он, — становится жизненно важным, чтобы они знали друг друга, чтобы они не конкурировали и не причиняли друг другу вреда. В качестве первого шага кланы отправляют двух старейшин в безопасное место, и старейшины играют в игру. Мы называем это дуэлью с доверием.