— Берегитесь — это чертова магия...
Глухие звуки столкновений, стоны. Пазел и Таша побежали дальше, унося своих немногих выживших. Они распахнули элегантную резную дверь и ввалились в большую каюту.
Фулбрич уже был здесь, вместе с Марилой, Нипсом и Фиффенгуртом. Все четверо прибежали на помощь. Квартирмейстер снял Фелтрупа и раненую женщину-икшель с окровавленной рубашки Пазела; Нипс поймал его за руку, сказав: «Спокойно, приятель, ты проделал треклято хорошую работу». Марила разжала руку Таши, и избитые икшели позволили поднять себя на обеденный стол. Фулбрич подбежал к Таше и схватил ее за руки.
— Дорогая! — сказал он.
Таша подняла глаза на Фулбрича. Красное лицо, тяжелое дыхание — на нее было страшно смотреть. Она знает, подумал Пазел, она, должно быть, видела, что он сделал, видела, как он ухмыльнулся мне, видела, как он подсунул противоядие под ту дверь. Она убьет тебя, Фулбрич. Здесь и сейчас.
Таша опустила лицо ему на грудь.
В общем, одиннадцать икшелей прошли сквозь магическую стену — и сами стали заложниками, хотя и в лучшем помещении, чем средняя рубка. Как часто бывало раньше, Пазел с изумлением наблюдал за скоростью, с которой они начали действовать как единое целое: самый сильный ухаживал за ранеными, назначенный охранник зорко следил за людьми и собаками (потому что кто знает, кто на самом деле знает?) и еще один разносил их мех с водой от одного рта к другому жаждущему рту.
Если бы Пазел был бы среди людей, которым было приказано (и в основном страстно желавших) убивать «маленьких тварей», он, возможно, был бы впечатлен еще больше. Ибо бойня на верхней палубе — двадцать девять икшелей и четверо убитых людей — была, безусловно, худшим из того, что произошло. Правда, Сандор Отт убил еще пятерых икшелей за столько же минут, а Лудунте в приступе безумия прыгнул на голову капитана китобоя Магритта и вонзил ему в глаза два кинжала. Правда, восемь мужчин маленького народа были забиты до смерти ногами и дубинками на Серебряной Лестнице, и еще трое — на жилой палубе, а марсового из Утурфана нашли в коровьем стойле с перерезанными жилами на лодыжках. Но на этом жертвы закончились. Когда Отт мчался впереди всех вниз по лестнице № 1, он выполнял план. Небольшие подсказки, случайные замечания икшелей своим пленникам, наблюдения, переданные ему Альяшем, Хаддисмалом и другими — но, прежде всего, бесконечные часы маниакально сосредоточенных размышлений — привели его к уверенности. Спасательная палуба. Их цитадель там. Вероятно, перед лестницей, в той массивной баррикаде из коробок и ящичков, которых так и не разгрузили в Симдже, все еще запертых на засовы, стиснутых тугими, как железо, ремнями: мебель для дома Исика, которому не суждено появиться (он, Отт, позаботился о том, чтобы его никогда не было).
Отт был совершенно прав; и со своей обычной безжалостностью он перерезал ремни, перелез через ящики и прорубил себе путь в сердце баррикады. Но когда, наконец, он вскрыл похожую на улей крепость икшелей, он не обнаружил там тех, кого можно было бы допросить или убить. Они ушли. Осталась кое-какая запасная одежда. Чайная чашка размером с наперсток была еще слегка теплой.
Отт понюхал чашку. Он убил слишком быстро, ему не у кого было спросить. Он снова принюхался, не имея ни малейшего представления, почему он это сделал, и восемьдесят лет погружения в схемы убийств спасли ему жизнь.
Он спрыгнул с груды ящиков, кубарем пронесся через отсек, бросился вниз по открытой шахте трапа — и взрыв разорвал пространство, где он только что стоял.
Ловушка с черным порохом. Отсек озарился пламенем. Осколки старинного фарфора Исика разлетелись, как смертоносные копья, серебряные столовые приборы вонзились в стены, труба наполовину пробила половицы нижней палубы.
Пожарная команда «Чатранда» немедленно бросилась за шлангами, и еще одна команда помчалась, чтобы снова включить трюмные насосы, но не было ни трюмной воды, которую можно было бы откачивать, ни, конечно, морской воды. Мужчины боролись с огнем с помощью пресной воды и песка. Но даже с сотней человек, сражавшихся с огнем, Роуз продолжал охоту за икшелями.