— Ладно, — наконец сказал он, — выкладывайте. Что вы хотите мне сказать?
— Послушай, — сказала Марила. — Ты знаешь, что сначала я пыталась встать на ее сторону. Я была неправа. Она потеряла из-за него рассудок, это все разрушает и должно прекратиться. Мы должны столкнуть его в люк.
— Марила! — закричали оба мальчика.
— Я серьезно. Должно произойти что-то ужасное — и Таша помогает этому случиться, черт возьми. Прошлым вечером мы врезались друг в друга — буквально, в большой каюте была кромешная тьма. Я начала падать, и она поймала меня, помогла подняться. Но потом не отпустила мою руку. «Позволь мне сделать то, что я должна сделать, — сказала она, — с ним».
— Это сказала Таша?
— Есть вещи похуже, Пазел. Я сказала, что она становится другим человеком, и она ответила, что да, это так. Потом я сказала, что старая мне нравится больше, и она сказала: «То, что тебе нравится, не имеет значения. Просто держись от меня подальше». Тогда я сказал то, о чем мы все думаем. «Арунис. Он добрался до тебя, так?» И Таша засмеялась и сказала: «Арунис до смерти меня боится. Всегда боялся. И ты тоже должна бояться». Затем она оттолкнула меня в сторону, я действительно упала, сильно ударилась, и она вышла из комнаты.
Марила сдула еще немного опилок, кончиками пальцев ощутила гладкость сосны.
— Говорю вам, у нее все плохо. Я не хочу, что вы в это поверили, но вам нужно только посмотреть на нее, когда он войдет в комнату. Она забывает обо всем остальном и становится такой мечтательной и теплой. Я думаю, что в конце она будет, ну... вязать маленькие сапожки.
Пазел уронил свой шлифовальный камень. Он выругался, и все они выкрикнули предупреждения вниз по люку, где люди все еще работали при свете ламп. Раздался громкий удар и шквал проклятий. Ты беспечный, проклятый богами пес-смолбой! Он пролетел в двух футах от моей головы!
Время остановиться, решили они. Виновато пробегая вдоль поручней правого борта, они увидели «наблюдателей за птицами», собравшихся вместе на причале. Они спорили, размахивая руками, время от времени указывая на «Чатранд», словно подчеркивая какую-то мысль. Завтра, подумал Пазел. Что с нами случится завтра?
— Она, вероятно, сейчас с ним в большой каюте, — сказала Марила. — Ему нравится видеться с ней сразу после своей вахты.
— Вот и колокол к ужину, — сказал Нипс.
— А Герцил, — яростно добавила Марила, — только и делает, что ее защищает.
Пазел остановился. Защищай ее. Он пообещал себе, что всегда будет это делать. Чего бы это ни стоило. Независимо от того, что сказала или сделала Таша. Как он мог когда-либо позволить себе запутаться в этом вопросе? Он повернулся и посмотрел на своих друзей.
— Есть ли вообще какие-либо сомнения, — спросил он, — что Фулбрич — лжец?
— Нет, — сказал Нипс.
Оба мальчика посмотрели на Марилу. Она на мгновение закрыла глаза, задумавшись.
— Нет, — наконец согласилась она. — Нет, если он действительно сказал «ошибка исправлена» после того, как ты ударил его в глаз.
— Я собираюсь ее увидеть, — сказал Пазел.
— О, прекрати, приятель, — сказал Нипс. — Ты пытался. Она не хочет тебя слышать. Она не хочет верить.
— А мне плевать.
Он заставит ее услышать. Он объяснит слово в слово, и Таша, наконец, поймет, что он не просто ревнует. И он объяснит про противоядие: хотя Фулбрич, казалось, преследовал Альяша, как и они, на самом деле он был на стороне боцмана. Никто другой не смог бы подсунуть противоядие под дверь в самом конце. Именно Фулбрич освободил заложников, подготовив почву для кровавой бани Роуза.
Он добрался до Серебряной Лестницы и нырнул вниз, окруженный толпой голодных моряков, направлявшихся в столовую.
— Ты не можешь просто так зайти к ним! — крикнула Марила.
— Спорю, могу,— выпалил он в ответ.
Матросы ухмылялись и подмигивали. Пазелу было плевать. Нападение на Ташу и Фулбрича было именно тем, что он планировал сделать. Позволить ей выбрать, кому верить, раз и навсегда, лицом к лицу с ними обоими. По крайней мере, она не смогла бы притвориться, что ей нужно быть в другом месте.
Рука Нипса сомкнулась на его локте:
— По крайней мере, позволь Мариле пойти первой, Пазел. Она скажет тебе, можно ли туда заходить.
— Да пошло все к чертям, оставьте меня в покое!
Пазел отдернул руку. Но когда он повернулся, то обнаружил, что проход заблокирован мистером Фиффенгуртом.
— Паткендл! — сказал он. — И Ундрабаст. Какая удача. У меня есть небольшая работа, в которой мне нужна ваша помощь.
— Сейчас? — спросил Пазел.