В Мзитрине каждый человек с детства учился ненавидеть Арквал. Были исторические причины, военные рассказы дядей и учителей, шрамы на стенах храмов. Но мало у кого в возрасте Неды было столько причин, как у нее.
Девять из этих причин уместились в один час. Девять причин, которые затащили ее, кричащую, в сарай.
Теперь ее брат служил тем же арквали — заботился о них, возможно, их любил. Неда знала о нем с утра Договор-Дня, более четырех месяцев назад. Но от этой мысли ей все еще хотелось кричать.
Ибо она тоже сказала лишь часть правды. Заклинание матери сделало больше, чем просто изменило цвет ее волос. Это было заклинание усиления; оно брало лучший из всех врожденный талант и усиливало его в тысячу раз. Сначала Неда подумала, что ее мать чуть не убила ее только для того, чтобы доказать: она была некрасивой и глупой девушкой без всяких талантов, которые можно было бы приумножить. Только годы спустя, тренируясь, чтобы стать сфванцкором, она поняла, что действительно обладает одним Даром: потрясающей памятью. И по мере того, как она становилась старше и у нее становилось все больше лет, которые надо было помнить, заклинание развернулось в полной мере.
Теперь ее память была обширной и безжалостной. И редко подчинялась ее воле. Она могла часами пытаться вспомнить какой-то конкретный факт и потерпеть неудачу. Но когда она не прилагала никаких усилий, память работала, как неподконтрольный о́рган, накачивая, наполняя ее знаниями, которых она не хотела. Как это происходило сейчас. Седая пыль лепит лучи света, льющего через высокое окно в сарай. Девять голосов тех солдат. Нижняя сторона каждого подбородка.
Кайер Виспек предложил разделить кролика, но Пазел и толяссец вежливо отказались; они видели, что остальные умирали с голоду. Неда и ее товарищи с жадностью набросились на еду, и, пока они жевали, человек по имени Герцил Станапет начал говорить. Его мзитрини запинался, как будто вспоминал что-то из далеких времен, но с помощью Пазела он рассказал всю историю.
И что́ за история это была: ложь о Великом Мире, измена, замышленная в Этерхорде, богатства, спрятанные на борту «Чатранда», тот факт, что Шаггат Несс никогда не умирал.
При этом последнем признании Кайер Виспек отставил свою тарелку. Самым мрачным голосом он попросил Пазеля повторить слова Герцила. Затем он протянул руку двум младшим сфванцкорам.
— Ваше оружие. Быстро.
Неда и Джалантри были поражены, но подчинились, отстегнув свои ножи и мечи и вложив их в руки своего предводителя. Виспек на долгое мгновение закрыл глаза. Когда он открыл их снова, в них была смерть.
— Несс, — сказал он Герцилу. — Вы приютили Шаггата Несса, Богохульника, запятнанного кровью полумиллиона наших людей. Того, кто разрушил семью Мзитрин и довел до нищеты всех нас.
— Арквал это сделал, да, — сказал Герцил.
— И он даже сейчас находится на борту вашего корабля?
— Он заколдован, — сказал Герцил. — Превращен в безжизненный камень; но у нас есть основания опасаться, что чары будут сняты. Он должен быть возвращен своим верующим на Гуришале, чтобы спровоцировать войну внутри вашей страны.
Короткое молчание; затем Джалантри вскочил на ноги.
— Дай ему оружие, Кайер, и отдай мне мое. Шаггат! Все это было из-за Шаггата! Вы хотите уничтожить нас, водрузить свой флаг на руинах Бабкри, Сурака и Срага! Не так ли, каннибалы? Отрицайте это, если посмеете!
— Отец был прав, — сказала Неда с таким же ядом в голосе. — Он предупреждал нас, что «Чатранд» несет в своем трюме смерть.
— Смерть под маской мира! — крикнул Джалантри. — Монстры! Каннибалы! — Он презрительно указал на Герцила. — Мне не нужно оружие! Встань и сразись со мной, марионетка Арквала!
Глаза Герцила вспыхнули от оскорбления, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы подняться.
— Джалантри Реха, — прошипел Кайер Виспек. — Сядь, пока ты не опозорил всех нас.
Рот молодого сфванцкора искривился от ярости. В конце концов он подчинился своему Мастеру, но, как ни был он голоден, больше не откусил ни кусочка от своей трапезы.
— Мы не причиним вам вреда, — сказал Виспек. — Но знайте, люди «Чатранда»: Шаггат сравнял с землей двадцать поселков по берегам Нимги, где жил народ Джалантри. Моряки в дельте говорили, что река была похожа на вену, изливающую кровь в море. Родители Джалантри встретились как беженцы в трущобах Бабкри, сироты в толпе сирот, поколение без надежды. И Шаггат отдавал приказы о многих таких массовых убийствах. С вашей стороны было бы мудро рассказать нам простую правду об этом деле, и ни словом меньше.