Они молча наблюдали, как спасательная шлюпка пересекала пролив, в котором теперь не было ни змей, ни кораблей. Из подзорных труб они изучали пленников, двух мужчин и одну молодую женщину («Посмотрите на их руки, пожалуйста, она боец, дикая кошка, чертовка, почему каждая треклятая девушка, которая поднимается на борт...»), и Старый Гангрун, казначей, заметил, как странная молодая женщина смотрит на леди Ташу: со злобой или чем-то очень похожим.
Мужчины провожали лодку глазами: она обогнула пристань, миновала большую заброшенную башню и, наконец, причалила к пристани у деревенских ворот. Они наблюдали, как десять или двенадцать длому робко вышли вперед, и приветствовали с легкой насмешкой, когда существа выкатили три маленьких бочонка с водой и осторожно передали их в лодку. Еще один маленький глоток, горько рассмеялись они, в то время как над тоннажным люком болтался на привязи шестидесятифутовый ялик, готовый к спуску, в трюме которого были привязаны четырнадцать бочек по пятьсот галлонов каждая.
Они с нетерпением наблюдали, как Паткендл и леди Таша разговаривали с мальчиком-длому на берегу. Двое молодых людей указали на «Чатранд»; мальчик покачал головой. В течение нескольких мучительных от жажды минут моряки наблюдали за спором, который они не могли слышать. Затем молодой длому, похоже, капитулировал, все трое забрались в ялик и маленькая лодка отправилась к «Чатранду».
Теперь они поднимали ялик, с которого капала вода, над поручнями. Шестеро мужчин ухватились за шлюпбалочные цепи, направили судно внутрь и осторожно опустили на салазки. Хаддисмал выкрикнул быструю команду; собравшиеся турахи окружили лодку. Трое пленников-людей внимательно изучали их.
Фиффенгурт указал на боченки с водой.
— Рацион тот же, что и вчера, — объявил он, и матросы застонали и зарычали, хотя иначе и быть не могло — рацион, пусть и болезненно крошечный, был справедливым.
Пазел Паткендл и леди Таша выпрыгнули из лодки первыми, затем помогли Фиффенгурту, который выглядел довольно помятым. Но когда ноги квартирмейстера оказались на палубе, он выпрямил спину и окинул верхнюю палубу своим послушным взглядом.
Взгляд сфванцкоров последовал за его. Матросы посмотрели туда, куда смотрели они, а затем Фиффенгурт повернулся, чтобы посмотреть, куда смотрят Паткендл и леди Таша, и прошло еще несколько секунд, прежде чем все они осознали эту круговую игру и перестали искать того, кого никто не мог найти: кого-то бесспорно командующего.
Конечно, Нилус Роуз все еще был их капитаном. Но Роуз и еще тринадцать человек были заложниками, попавшими в ловушку, настолько хитрую, что люди с трудом верили, что это дело рук ползунов-икшель — существ ростом восемь дюймов, которых большинство людей научились бояться и убивать с первых дней пребывания в море. Ползуны подсыпали снотворное в корабельную пресную воду (отсюда и нехватка) и, когда все уснули, использовали веревки и колесные блоки, чтобы затащить своих жертв в каюту под баком, которую они наполнили легким, сладко пахнущим дымом. Последний не причинял вреда до тех пор, пока его не лишали: затем, в считанные секунды, он убивал. Заложники, теперь все наркоманы, оставались в живых, поддерживая огонь в крошечном котелке: они кормили его сухими ягодами, которые несколько раз в день давали икшели. Заложники были живы, пока шипел ягодный огонь.
Учитывая свое тяжелое положение, капитан Роуз временно доверил корабль мистеру Фиффенгурту. Итак командиром был Фиффенгурт? Но этим утром сержант Хаддисмал тоже вышел на свободу: ползуны накормили его противоядием, опасаясь, что турахи могут взбунтоваться без своего командира. Возможно, пришло время военным взять на себя ответственность? Но Хаддисмал не был высшим военным офицером на «Чатранде»: им был Сандор Отт, имперский мастер-шпион, архитектор их смертельной миссии. А Отт остался заложником.
В общем, невыносимая ситуация. Мятеж был бы очевидным ответом — но как и против кого? Круно Бернскоув или Дариус Плапп могли бы возглавить несколько сотен членов банды в подобном восстании — но икшель, тщательные до предела, схватили и этих двух лидеров конкурирующих банд.
В результате блуждающие взгляды наконец сошлись на крошечной фигурке с медной кожей, балансировавшей на поручне грот-мачты. Его сопровождали шесть бритоголовых копейщиков, и он был одет в костюм из прекрасных черных ласточкиных перьев, которые переливались при ходьбе. Те, кто был достаточно близко, видели его надменный подбородок, прямую осанку, глаза, которым каким-то образом удавалось передавать одновременно свирепость и страх. Это было обидно, но неизбежно: самой могущественной фигурой на «Чатранде» был этот молодой лорд-икшель, ползун, которого они могли выбросить за борт одним взмахом руки.