Фиффенгурт раскрыл свою подзорную трубу:
— Транспорт! — проревел он. — Где их треклятый корабль?
— Кораблей не видно, сэр! — последовал ответ. — Ни баркаса, ни шлюпки! Они, должно быть, вошли в деревню пешком!
Сквозь крики Пазел расслышал голос Таши. Она была там, у перил — с Фулбричем, к нескончаемому раздражению Пазела. Они стояли плечом к плечу, головы в нескольких дюймах друг от друга, по очереди рассматривая деревню в подзорную трубу ее отца. Внезапно, словно почувствовав взгляд Пазела, Фулбрич оглянулся через плечо.
— Иди и посмотри, Паткендл! Освободи место, Ташула...
Он подтолкнул Ташу локтем с фамильярностью, которая почти свела Пазела с ума. Ташула? Это было ее детское прозвище, но Пазел думал, что она ненавидит его; она, конечно, никогда его не поощряла.
— Ну, давай, чувак, — сказал Фулбрич.
Пазел наклонился вперед и взял подзорную трубу, его алое, как знамя, лицо кричало Дурак!
Никаких сомнений: длому были воинами. Все высокие и мускулистые, но стройные, как жители деревни. У всех оружие — мечи, боевые топоры, цепы, копья, арбалеты, дубинки — и множество других приспособлений, от свернутой веревки до молотков и кирок. На них не было ни доспехов, ни даже рубашек, но многие щеголяли в чем-то вроде темных, круглых, плотно облегающих шлемов. Некоторые держали развернутые штандарты — белую птицу на фоне темно-синего поля. Несколько длому осматривали дверь башни.
— Как они туда попали? — внезапно спросила Таша. — У них есть лагерь в лесу? Если так, то вчера они вели себя треклято тихо.
— Они могли прийти с севера, — сказал Пазел.
— Из Неллурока? — недоверчиво спросил Фулбрич. — Как? Мы плыли пять дней вдоль этой цепочки дюн. Здесь нет ни гавани, ни другого залива — только песчаный берег, день и ночь разбиваемый этими смертоносными волнами.
— Они сами выглядят треклято смертоносными, — подумал вслух Фиффенгурт. — Как бы они там ни оказались, я рад, что между нами три мили воды.
— Меньше трех с конца этого причала, сэр, — вставил мистер Фегин.
Пазел взглянул на длинную гладкую дамбу, выступающую в залив с одного конца деревни. У ее основания стояло несколько длому. Как и остальные, они рассматривали «Чатранд» с живейшим интересом.
— Эта компания у ворот, должно быть, офицеры, — сказала Таша. — Смотрите — они рассылают гонцов к солдатам. И направили на нас подзорные трубы.
— Тогда они знают, что это корабль людей, — сказала Энсил. — Это объясняет их любопытство.
— Одно из объяснений, — сказал Фиффенгурт. — Мистер Брюл, сообщите капитану. О, слушайте! Твои друзья Рефег и Рер взялись за работу, Паткендл.
Глубокий, медленный щелчок… щелчок, похожий на неохотно заводящиеся дедушкины часы: это поворачивался кабестан, когда якоря тяжело поднимались со дна. Пазел знал, что это были якоря с зубьями, как у бороны — гораздо более легкие, чем гигантские основные; и все же люди были рады помощи авгронгов.
— Хорошая мысль, — сказал Альяш. — Они могут вывезти из этой деревни пушки. Хорошо, что мы от нее далеко.
Таша обвиняюще повернулась к нему.
— В этой деревне живет Ибьен, — сказала она. — Отец его ждет.
— Ибьен должен был бы упомянуть армию, разбившую лагерь в кустах, — возразил Альяш.
— Десять секунд между щелчками, — сказал Фиффенгурт, — и мы на глубине четырнадцати фатомов. Быстро: у кого есть для меня расчет?
Никому из смолбоев не нужно было спрашивать, что означает это исчисление. Пазел мгновенно сосредоточился: десять секунд на щелчок. Шесть щелчков в минуту. Четыре фута кабеля за щелчок. Длина кабеля в два раза превышает вертикальную глубину.
— Это примерно... примерно...
— Семь минут, — сказала Таша. — Только через семь минут мы можем отплыть. Если нам это нужно.
— Дочь адмирала! — сказал Фулбрич с одобрительной усмешкой. Рассеянно он снова передал подзорную трубу Пазелу, но его глаза оставались на Таше. — Разве она не поражает тебя, Паткендл?
Пазел схватил подзорную трубу, прикидывая, сколько времени потребуется Фулбричу, чтобы упасть в воду, как только Пазел столкнет его через поручни. Две секунды, возможно. Затем с берега до них донесся слабый голос.
— Тишина на палубе! — крикнул Фиффенгурт.
Голос доносился откуда-то из-за деревенских ворот. Пазел прищурился и увидел человека, кричавшего в огромную воронкообразную раковину, которую он держал перед лицом, как рупор. Как Пазел ни старался, он не смог разобрать ни слова.
Затем солдаты расступились, и на причал вышла новая фигура.
Массивный длому, широкий в шее и плечах, в его походке было что-то жестокое. Остальные к нему не приближались. Что-то в этом человеке заставило вспомнить саму армаду — что-то мерзкое, подумал Пазел. Но что бы это ни было, оно отказывалось всплывать в его памяти. Мужчина указал на глашатая, и тот снова закричал в устройство-ракушку.